Луиджи Пиранделло - Шесть персонажей в поисках автора

Директор. Ну?

Премьер. Что она говорит?

Премьерша. Ничего не разберу!

Молодой актер. Громче, громче!

Падчерица (отходит от мадам Паче, которая продолжает улыбаться, и подходит к актерам). «Громче!» Не обо всем можно говорить громко! Раньше я говорила громко, чтобы пристыдить его. (Показывает на Отца.) Это была месть. Но что касается мадам, то тут дело другого рода: она рискует тюрьмой!

Директор. Здорово! Отлично!.. Но в театре требуется, чтобы слышали все, дорогая моя! А мы на сцене – и то ничего не разберем! Представьте себе положение публики! Нужно говорить громко, отчетливо. Поймите, что вы ничем не рискуете! Считайте, что никого, кроме вас, на сцене нет! Вам должно казаться, будто вы одни в задней комнате ателье и никто вас не слышит.

Падчерица, мило улыбаясь, несколько раз делает отрицательный жест указательным пальцем.

Как так – нет!

Падчерица (вполголоса, таинственно). Есть некто, кто может услышать, если она (кивает на мадам Паче) станет говорить громко!

Директор (становясь в тупик). Еще кто-нибудь должен появиться?

Актеры вздрагивают в испуге.

Отец. Нет, господин директор. Она имеет в виду меня. Я должен находиться за дверью в ожидании, и мадам Паче об этом знает… С вашего разрешения, я займу свое место за дверью… чтобы быть готовым… (Направляется к двери.)

Директор (останавливая его). Постойте! Нужно считаться с законами театра! Прежде чем вы будете готовы…

Падчерица (прерывая Директора). Чего вы тянете! Я горю желанием снова пережить эту сцену! Пусть он идет быстрее, я готова!

Директор (переходя на крик). Но ведь сперва надо отработать сцену между вами и этой мадам! (Показывает на мадам Паче.) Понятно?

Падчерица. Боже мой, господин директор! Она сказала мне то, что вы уже давно все знаете, господин директор… Она сказала, что мамина работа гроша ломаного не стоит, что материал испорчен и его надо выкинуть на помойку и что мне нужно решиться, если я хочу, чтобы она и впредь помогала нам…

Мадам Паче (с победоносным видом, торжественно выступая вперед). Иначе, сеньор мой, я не могу мне позволить… я не хочу профитар… мне не угодно получать выгоду из…

Директор (почти в ужасе). Как, как? Что она городит?

Актеры заливаются смехом.

Падчерица (тоже смеясь). Она испанка, господин директор, и говорит на какой-то забавной смеси…

Мадам Паче. Мне не представляется хороший тон делать смешно, что я говорю плохо ваш язык, сеньор!

Директор. Да нет, нет! Уверяю вас, сударыня! Продолжайте… это будет даже очень эффектно! Чтобы немного смягчить грубость и щекотливость ситуации, лучше ничего и не придумаешь! Продолжайте в том же духе, и все пойдет отлично!

Падчерица. Отлично! Еще бы, господин директор! Если говорить на этакой тарабарщине, то, разумеется, все может показаться веселой шуткой! Конечно, трудно удержаться от смеха, когда услышишь, как «один сеньор рамолитико» хочет «делать амур со мной». (Ударяет себя в грудь.) Не правда ли, мадам дуэнья?

Мадам Паче. Рамолитико, да! Старый рамолитико и такая красотка! Но мехор… лутче для тебя! Если тебе не любится он, зато научит тебя пруденсторожности!

Мать (на глазах у пришедших в замешательство актеров яростно вмешивается в эту сцену. До сих пор на нее никто не обращал внимания; теперь все пытаются удержать ее. Она срывает с головы мадам Паче парик и швыряет на пол. Это вызывает приступ всеобщего веселья). Ведьма! Ведьма! Убийца! Дочь моя!

Падчерица (подбегая к Матери, пытается ее успокоить). Успокойся, мама! Ради бога, успокойся!

Отец (подбегает одновременно с Падчерицей). Успокойся, прошу тебя… сядь, посиди!

Мать. Гоните ее вон!

Падчерица (подоспевшему Директору). Маму нужно увести отсюда!

Отец (Директору). Вместе они не могут оставаться! Именно поэтому мадам не было с нами, когда мы пришли сюда!.. Если они будут вместе, развязка, как вы понимаете, наступит моментально, и все действие полетит к черту!

Директор. Ничего! Ничего! Для чернового прогона и так неплохо! Потом я склею все эти разорванные сценки. (Усаживает Мать на прежнее место.) Возьмите себя в руки, сударыня, успокойтесь, сидите тихо!

Падчерица, снова вышедшая на середину сцены, обращается к мадам Паче.

Падчерица. Продолжим, мадам…

Мадам Паче (обиженно). Ах, но! Мильон благодарностей! Я ни шагу, пока на сцене твоя мадре!

Падчерица. Пошли дальше! Пусть входит «сеньор рамолитико, который хочет делать амур со мной!» (Повелительно.) Эта сцена должна быть сыграна… Давайте, давайте! (К мадам Паче.) Вы свободны, можете идти!

Мадам Паче. Я ушел, ушел… ушел совсем… (Подняв с полу парик и гордо взглянув на актеров, в ярости покидает сцену.)

Актеры провожают ее смешками и шутливыми аплодисментами.

Падчерица (Отцу). Входите, входите же! Что вы там крутитесь? Сделайте вид, будто входите! Вот так! Я стою здесь, скромно опустив голову… Говорите! Говорите так, будто видите меня впервые: «Добрый день, синьорина…»

Директор (поднявшись со своего места). Скажите, кто ведет репетицию, вы или я? (Отцу, который обалдело смотрит на него.) Делайте то, что вам говорят: приготовьтесь к своему выходу.

Отец покорно, как лунатик, выполняет указание. Он очень бледен, но, захваченный реальностью своего перевоплощения, улыбается, словно не подозревая надвигающейся на него драмы. Актеры напряженно следят за сценой.

(Тихой скороговоркой, Суфлеру.) Приготовьтесь записать все, слово в слово!

Сцена.

Отец (выходя на середину сцены, совершенно новым, неузнаваемым голосом). Добрый день, синьорина!

Падчерица (с потупленным взором, с трудом превозмогая отвращение). Здравствуйте.

Отец (пытается заглянуть под шляпку, которая почти совсем скрывает лицо синьорины. При виде ее молодости не может удержаться от восклицания, которое одновременно выражает и радостное предвкушение, и некоторую боязнь возможной неудачи). А… что… скажите, вы здесь не в первый раз? Верно?

Падчерица (не меняя позы). Нет, сударь.

Отец. Вы уже бывали тут? (Как бы в ответ на утвердительный знак головой, который делает Падчерица.) И много раз? (Некоторое время ожидает ответа, снова заглядывает ей под шляпку и улыбается.) Так почему же?… Вы не должны быть так суровы… Разрешите снять шляпку?

Падчерица (поспешно, как бы предупреждая его, не в силах сдержать отвращение). Спасибо, сударь, я сама! (Судорожным движением снимает шляпу.)

Мать, которая присутствует при этой сцене, равно как и Сын и двое других детей, сидящих в противоположной стороне рядом с актерами, чувствует себя как на иголках. Она следит за сценой между Отцом и Падчерицей, и на ее лице сменяются поочередно выражения то боли, то гнева, то страха, то презрения. Она то прячет лицо, то испускает стоны.