Валентин Катаев - Том 7. Пьесы

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Вася, Абрам } приятели.

Тоня.

Людмила.

Флавий.

Емельян Черноземный — поэт.

Саша — маленький мальчик, совершенно безмолвная фигура, появляющаяся в первом акте.

Гости.

Действие происходит в 20-х годах.

Большая, пустынная запущенная комната в московском муниципализированном доме. Две двери. В левом (или правом) дальнем углу, подобно кровати, продавленный полосатый пружинный матрас, установленный на четырех кирпичах, — из числа тех, что именуются злобно «прохвостово ложе». На нем ужасающего вида подушка в пятнистом напернике, без наволочки. Рядом стул. На стене висят старые штаны. В правом дальнем (или левом) углу груда книг, газет, брошюр. С середины потолка висит одинокая, но довольно яркого света лампочка без тарелки и абажура, прямо в патроне. Под лампочкой стоит зеленая садовая скамейка на чугунных ножках с вырезанными на ней инициалами и большим пронзенным сердцем. На скамейке толстый том «Политэкономии», видимо заменяющий подушку. Заметно, что скамейка поставлена сюда, чтобы можно было лежа читать. На подоконнике самодельный рупор громкоговорителя и ящичек с катодной лампочкой. Тут же кое-какая посудина. Больше в комнате ничего нет. При поднятии занавеса на сцене темно, лишь сквозь замерзшее синее, обледенелое окно проникает сусальный свет уличного фонаря, который, мерцая, как бы висит среди ветвей морозного узора, как елочный орех.

Входит Вася, за ним Людмила.

Вася. Сюда, Людмилочка, сюда! Не заблудись в коридоре.

Людмила. Ай! Я обо что-то зацепилась юбкой.

Вася. Это о велосипед. Держись за меня.

Людмила. Фу, как не стыдно, котик! Коридор две версты, и ни одной лампочки.

Вася. Перегорела на прошлой неделе.

Людмила. Девяносто рублей в месяц получаешь — не мог новую купить?

Вася. Не сообразил. Не трахнись о шкаф. Все как-то так некогда. Днем на службе, вечером готовлюсь. Входи смело.

Людмила. Бить тебя до сих пор было некому. Погоди, дорогой супруг, теперь уж я за тебя возьмусь!

Вася. Правильно. Возьмись, бери меня в работу. На то и расписывались. Сейчас я зажгу свет. Комната что надо, только мебели маловато.

Людмила. Интересно, как ты живешь…

Вася. Тьфу, лампочку не могу найти! Абрам, ты дома? Нету.

Людмила. Как, разве ты не один живешь?

Вася. Я тебя забыл предупредить. Абрам — это один глубоко свой парень… Но ты, Людмилочка, не беспокойся.

Людмила. Так ты живешь вдвоем с товарищем? Здрасте! Может, еще и товарищ женатый?

Вася. Кто? Абрам женатый? Сухой холостяк.

Людмила. А он знает, что мы поженились?

Вася. Постой… Не знает… Но это не важно. Он будет рад. Честное слово! Вот увидишь. Прямо танцевать от радости будет.

Людмила. Ох, Васька!

Вася. Право же… Вот он сейчас придет, а я ему сейчас все и выложу: так и так, мол, женился… И ничего страшного. Ты, главное, Людмилочка, не расстраивайся. В общем, его по целым дням не бывает дома… Где же это чертово электричество?.. Только ночует. Ничего, как-нибудь устроимся. Ну вот, есть. (Зажигает свет.) Конечно, нельзя сказать, чтоб очень шикарно. Главное, понимаешь, мебели маловато… Ну как, Людмилочка?

Людмила. Чисто как свиньи. И холодюга.

Вася. Это потому, что окна не замазаны. Но ты, Людмилочка, главное, не того, не поддавайся панике. Мы это все устроим. Погоди, обзаведемся малость. Окна замажем, лампочку в коридор купим, пол выметем — все будет на ять.

Людмила. И вы тут вдвоем с товарищем живете, в этой конюшне?

Вася. Угу.

Людмила. На чем же вы спите?

Вася. Я вот на этой… на тахте. А он — на скамейке… Очень, представь себе, удобная скамейка. С Чистых прудов. Да ты, Людмилочка, не скучай. Может быть, хочешь, я тебе громкоговоритель включу? Собственной конструкции, принимает на осветительную сеть. Берлин слыхать — во! Людмилочка… ну… что ж ты молчишь?.. Не хочешь разговаривать?

Людмила. Можешь со своим радио разговаривать. Я тебе не громкоговоритель. Кроме всяких шуток, на девяносто рублей в месяц, кажется, можно было кое-чего приобрести. Где одеяло?

Вася. Нету.

Людмила. Чем же ты укрываешься?

Вася. Пальтом укрываюсь. Небось на вате.

Людмила. Голова у тебя на вате! Глаза б мои не видели! «Людмилочка, Людмилочка!» — а у самого на двоих одна подушка. Такая, что в руки взять страшно… Как же вы с вашим товарищем спите?

Вася. Так и спим. По очереди. Один день я на подушке, а он на «Политэкономии».

Людмила. А грязи-то везде, грязи! Настоящий хлев! Небось комнату целый год не мели? Вот оно сколько сметья! От людей должно быть совестно. Примус есть?

Вася. Нету.

Людмила. Очень приятно слышать! Ну, погоди, миленький муж! (Ходит по комнате.) Постель — туда. Сюда стул и сюда стул. Так. Тут — коврик. Тут — полочка.

Вася. Правильно! Вот это настоящая хозяйка! Подруга жизни. Что надо.

Людмила. Сюда тарелочки, сюда занавесочку.

Вася. Ну, занавеску — это, может быть, лишнее. Мещанство все-таки.

Людмила. Что? Коли мещанство, так и нечего было со мной расписываться. Молчи уж! Сюда шкафик для посуды. Так. Ага… Погоди, я сейчас сбегаю к сестре, принесу кое-какие вещи, — нельзя же, в самом деле, в такой конюшне ночевать. Метла есть?

Вася. Нет.

Людмила. Чтоб была! Понял? Покуда я за вещами буду ходить, чтоб все было выметено!

Вася. Да.

Людмила. Котик… Ты меня любишь?

Вася. На все сто процентов!

Людмила. Так поцелуй меня в носик!

Вася. Людмилочка! (Хватает ее в объятия.)

Людмила. Тсс! Ты с ума сошел! Пусти!

Вася. Людмилочка… Постой… Как же так…

Людмила. А так же. Чтоб пол блестел. До свиданья, супруг! (Ушла.)

Вася. Супруг. Во как! Интересно быть женатым, пес бы его взял! (Стучит в стенку.) Ни-ка-но-ров!.. Веника нету? Ты дома? Ве-ни-ка?.. Очень жаль.

Входит Тоня с двумя вязанками книг.

Тоня (в дверях) . Абрам, ты дома?

Вася. Не приходил. Кузнецова? Сколько лет!..

Тоня. Вася? Здорово!

Вася. Тоня… (Потрясен слегка.) Ты к Абраму?

Тоня. К Абраму. Он тебе ничего не говорил?