Иоганн Гете - Ифигения в Тавриде

Бессмертные, чьи радостные дни
На вечно юных облаках проходят!
Затем ли я вблизи от вас, благие,
Вдали от земнородных протомилась
Так долго за ребяческой игрой,
За раздуваньем пламени святого,
Затем ли я невинным сердцем здесь,
Как пламя, в безмятежной чистоте
Обители небесной растворялась,
Чтоб беды дома моего пусть позже,
Но тем ужасней пережить! Но как
Он, неутешный, как Орест живет?

О, если б мог ответить я: он умер!
Гневливо встал из крови пролитой
Дух матери
И крикнул дочерям подземной ночи:
«Не дайте преступнику ускользнуть!
Терзайте убийцу! Дарю его вам!»
Они глядят орбитами пустыми
С орлиной алчностью вокруг себя,
Они в берлогах черных оживают,
Из всех углов их спутники ночные,
Сомненье и Раскаянье, ползут.
Пред ними вьется Ахеронтов дым,
Встает в его медлительных клубах
Все то же нестерпимое виденье,
Преступника смущая и страша,
И, вправе сеять смерть, они ступают
На луг, покрытый божьими дарами,
Откуда их проклятье отлучило,
И с хохотом спешат за беглецом,
Чуть переждут и вновь его теснят.

Несчастный, сходный рок тебя настиг:
Ты чувствуешь, как тот беглец-страдалец.

Как — сходный рок? О чем ты говоришь?

Братоубийством осквернен и ты;
Твой младший брат поведал мне о том.

Я не хочу, чтоб ты, душа святая,
Обманута была признаньем ложным.
Хитросплетенье лживое чужому
Чужой бросает, к кривде приучен,
Петлею под ноги. Меж нами здесь
Да будет правда!
Знай! Я Орест. Преступной головою
Клонюсь к могиле я и смерти жду.
Во всех обличьях мне она желанна,
Безвестная! Тебе и другу я
Желаю возвращенья — не себе.
Ты, вижу я, живешь здесь против воли:
Так в добрый путь! А я останусь здесь.
Пусть со скалы низринется мой труп!
Пусть кровь моя, пролитая в пучину,
Проклятье диким скифам принесет!
Бегите! Там, на греческой земле,
Вы жизнь начнете сызнова свою.

Так ты ко мне спускаешься, Свершенье,
Святая дщерь зиждителя вселенной?
Как грозен твой неуследимый вид!
Едва доходит взор до рук твоих,
Несущих с олимпийской высоты
Кошницу с ароматными плодами.
И как царя по дорогим дарам
Мы узнаем (ему ничтожным мнится,
Что для других — богатство), так богов
Распознают по мудрым и благим,
Заранее обдуманным даяньям.
Вы знаете, чем смертных одарить!
Вы видите грядущего предел,
От нас сокрытый звездным хороводом
Или туманом! Вы мольбам спокойно
Внимаете, вас торопящим дать
Желанное! Но не сорвет рука
Бессмертного плодов, еще не зрелых.
Увы тому, кто хочет горький сок
Вкусить до урожая, смерти вкус
Не различив! Не дайте ускользнуть,
Как мертвой тени, радости нежданной,
Вдруг посетившей, бедную, меня!
Вдвойне меня утратой не казните!

Ты за себя молись и за Пилада,
Не оскверняясь именем моим!
Иль, не спася убийцу, призовешь
Проклятие и беды на себя.

Моя судьба с твоей неразлучима.

Нет, нет! Дозволь сойти без провожатых
Мне в царство мертвых! Не стремись фатой
Проклятого убийцу заслонить:
Не скрыть его от взора темных чудищ.
Нет, близость непорочная твоя
Лишь оттеснит, но не прогонит их!
Они железной не дерзнут стопою
Ступить сюда, в святилище богини,
Но слышу я вдали, то здесь, то там,
Их нестерпимый хохот! Волки рыщут
Так возле дерева, где бедный путник
Скрывается. Они лежат и ждут
Убийцу! Чуть покину я твой кров,
Они, тряся змеиными главами
И прах взметая, ринутся за мной
И вновь добычу станут настигать!

Орест! Иль глух ты к дружескому слову?

Храни его для тех, кто друг богам!

Они тебя надеждами дарят.

Сквозь чад и дым я вижу тусклый блеск
Реки подземной, к аду уходящей!

Электра — не одна твоя сестра?

Одну я помню, старшую унес
Не злой, как мнилось нам, а добрый рок —
Досрочно! — от невзгод, наш дом потрясших
Оставь расспросы! К хору не примкни
Эриний ненасытных, что злорадно
Мне пепел с сердца бедного сдувают
И не хотят, чтоб угли догорели
Пожара, охватившего наш дом
В тот скорбный час! Иль жар не перестанет,
Старательно раздутый, адской серой
Накормленный, меня и жечь и мучить?

Я насыщу огонь куреньем сладким!
И пусть дыханье чистое любви
Тебе прохладой жар души остудит!
Орест любимый! Или ты не слышишь?
Ужель подземных мстительниц толпа
Так кровь твою, несчастный, иссушила,
Что расползлось, как от главы Горгоны,
По разветвленным жилам омертвенье?
Но если голос крови материнской
Хрипящим стоном в ад тебя зовет,
Ужель молитва чистая сестры
Не призовет заступников с Олимпа?

Да! призовет и тем меня погубит!
В тебе одна из фурий притаилась?
Кто ты, чей голос так ужасно недра
Разворотил души моей злосчастной?

Должно быть, сердце сердцу весть дает,
Орест! Я Ифигения! Смотри:
Живая…

Ты?

Брат милый!

Прочь! Оставь!
Совет тебе: кудрей моих не трогать!
Не то они, как свадебный наряд
Креузы, вспыхнут пламенем нещадным.
Оставь меня! Хочу, как Геркулес,
Сам-друг с постыдной смертью здесь остаться.

Ты не погибнешь! Нет! О, если б ты
Одно лишь слово вымолвил спокойно!
Уйми мои сомненья! Не гаси
Всевышними дарованного счастья!
Мучений и восторгов колесо
Не устает кружиться! Я чужих
Мужей бежала; но душой и телом
Навстречу брату рвусь я дорогому!

Иль храм Лиэя здесь? Священный блуд
Хмельное сердце жрицы обуял?

Услышь меня! Ужель не видишь, как
Душа моя остывшая открылась
Блаженству и всему, что на земле
Осталось милого? Я поцелую
Чело твое! Руками, что хватали
Лишь зыбкий воздух, обойму тебя!
Склонись ко мне! Поверь: с вершин Парнаса
Светлей не льется плещущий ручей
С уступа на уступ ко дну стремнины,
Как брызжет счастье из души ожившей
И морем неги заливает мир!
Орест! Мой брат!