Евгений Замятин - Блоха

ГЕНЕРАЛЫ. Снизу, снизу подковырни! – Сбочку! Вот-вот-вот! – Ну-ка! – Ну-ка! – Эх!

ПЛАТОВ. Тьфу! Нет, тут женская полезность надобна: у них пальцы вроде блошиных, которые даже могут нитку в иголку вздеть. А мы этого не можем.

ЦАРЬ (глядит кругом). Ну-ка... Малафевна! Эй!

ГЕНЕРАЛЫ. Малафевна! Малафевна!

МАЛАФЕВНА. Я.

ЦАРЬ. Вот что: тут ключик лежит, попробуй-ка, возьми его вот эдак – пальчиком.

МАЛАФЕВНА. С мальчиком? Что ты, что ты, что ты? Христос с тобой!

ЦАРЬ. А, глухая тетеря! Да объясните ей руками как-нибудь.

Генералы и Кисельвроде наперебой объясняют Малафевне руками, что-де блоху надо завесть, и она-де пойдет танцевать.

МАЛАФЕВНА. А-а, слышу, слышу! Сейчас, сейчас.

Заводит блоху. Блоха под музыку прыгает на полу. Царь, Кисельвроде, Генералы, Малафевна – за ней на корточках, ползком, на четвереньках. Платов – как был – стоит во фрунт.

ЦАРЬ. Ах, нечистая сила! Ведь и впрямь скачет! Гляди, гляди: танцует! Ах-ах-ах! Вот это я понимаю! Это работа тонкая! Это – мастера-а! Да.

СКОРОХОД-КУРЬЕР (Царю). Что, удивили? То-то и оно-то. Я вам докладаю: захвастали англичане – не продыхнуть. А он (передразнивает Кисельвроде) – «Вре-ет, вре-ет»!

ЦАРЬ. Верно. (Чешет в затылке.) Как тут быть? Что делать? (К Кисельвроде.) Ты как же это допустил, чтоб англичане над русскими предвозвышались?

КИСЕЛЬВРОДЕ. Я... я не я... (На Платова.) Это – вот он.

ЦАРЬ (Платову). Ну-ка, ты? Отвечай!

ПЛАТОВ. Так и так: согласно присяге, на поле-брани-отечестве...

ЦАРЬ. Да про блоху, про блоху... Экой ты, брат!

ПЛАТОВ. Честь имею, что нам этому удивляться с одним восторгом чувств никак не следует. Как, значит, мы англичан ничем не хуже, а даже напротив и в полном виде.

ЦАРЬ. Ну-ну-ну?

ПЛАТОВ. И стало быть, надобно эту самую нимфозорию подвергнуть русскому пересмотру в городе Туле нашего отечества. Так что наши тульские мастера ихних перешибут. А касательно ежели что – так во... ччесть имею! (Кажет страшенный кулак.)

Генералы шарахаются.

ЦАРЬ. Это дело! Ну, мужественный старик, спасибо тебе, утешил. Бери ты эту самую шкатулку, а в шкатулке – бриллиантовый орех, а в орехе – блоха, и кати себе на Тихий Дон. А как через Тулу будешь ехать, отдай аглицкую нимфозорию тульским мастерам на пересмотр. Ну, только помни, чтоб был обратно через сорок дней – сорок ночей. И ежели перешибут англичан твои тульские – проси чего хочешь, а не перешибут – быть тебе без головы.

ПЛАТОВ (гаркает). Так точно – без головы, ваше-цар-ство! (Невоенным голосом.) А только ежели при вашем папаше у меня голова на плечах удержалась, так авось и теперь уцелеет.

ЦАРЬ. Храбер! А это слыхал: не хвались, идучи на рать?

ПЛАТОВ. Так точно, ваше-цар-ство. А едучи с этого... ратного поля-брани-отечества...

ЦАРЬ Знаю, знаю! Будет! Когда же едешь-то?

ПЛАТОВ. Сейчас еду. Вот только сбегаю водки выпью и бубликом закушу. Так и так: приятного аппетиту.

1-Й ХАЛДЕЙ (публике). И вам того же, почтеннейшие господа.

Занавес

Тула. Игрушечные – по пояс человеку – церквушки. Слева на сцене деревянный заборчик. Входят три ХАЛДЕЯ. 1-й Халдей скидывает из-за спины и устанавливает на палке ящик-раёшник.

1-Й ХАЛДЕЙ (публике). Пред-ста-вление продолжается! Почтенные господа, милости прошу к нашему грошу со своим пятаком. По копейке с рыла – пожалуйте!

БОЙКАЯ ДЕВКА (вбегает, увидела Халдеев – кличет). Эй, сюды, сюды! Девки, девки, скорея! Удивительные Люди пришли, с ящиком! Сюды, сюды!

С разных сторон – быстро – ТУЛЯКИ, стар и млад. Отдельно – Левша, идет с гармошкой, пиликает. Ему подставляют ногу – он падает. Смех. Встает, снимает картуз, сморкается в него, опять надевает на голову. Девки толкаются локтями, кажут пальцами на Левшу.

1-Й ХАЛДЕЙ. По копейке с рыла – по копейке с рыла, пожалуйте!

Несколько туляков глядят в стекла раёшника.

Вот-т, извольте видеть, господа, очень прекрасный вид: донской казак Платов из самых из царских палатов на тройке летит, елки-палки из-под копыт, сзади пыль столбом, на столбу – фонарь, под фонарем объявление: «Никому от меня нет спасения».

ТУЛЯК (глядит в стекло). А-а! Скачет-то! Хлещет-то! Кулачищи-то!

1-Й ХАЛДЕЙ. А вот-т, извольте видеть, приятное свидание нашего русского посла с ихним французским – в городе Париже, а может, и где поближе.

БОЙКАЯ ДЕВКА (глядит). Ишь ты! А чего же это они оба ревмя ревут?

1-Й ХАЛДЕЙ. А это, красавица, с радости, что семь годов не видались, на восьмом повстречались... А вот, пожалте, сражение в Китае: генерал Пей-чаю перешел на сторону генерала Чей-сына, а генерал Чей-сын перешел на сторону Пей-чая, вследствие чего произошла небывалая, блестящая победа.

ТУЛЯК. Хм... Чегой-то... непонятно выходит.

1-Й ХАЛДЕЙ. Чудак! А ты думаешь – я сам понимаю? А вот андерманир штук (хватает за шиворот Левшу и ставит его по другую сторону ящика): мой закадычный друг – знаменитый оружейник Левша, первый тульский богач, в одном кармане – блоха на аркане, а в другом – мощи тараканьи – пожалте на поклонение!

БОЙКАЯ ДЕВКА. Девки, девки! Левшу нашего в ящике показывают! Уй, гляди, гляди!

ЛЕВША (вырывается). Да ну-т-те... Пусти, ну! Дай я сам погляжу. (Обходит кругом, глядит в стекло раёшника.)

1-й Халдей подмигивает 3-му, тот скидывает верхнюю одежду и оказывается девкой Машкой.

1-Й ХАЛДЕЙ. Вот ан-ндер-манир: девка Машка, купецкая дочь, ей каждую ночь невмочь – об друге сердечном Левше скучает, днем ни питья, ни пищи не принимает, чем живет – неизвестно, а вид имеет прелестный.

ЛЕВША ( в волнении глядит в одно стекло, в другое). Ух! Ух! Батюшки!

Заглядывает поверх ящика. Машка стоит, закрывшись рукавом.

Машка! Ой... Да никак и впрямь ты?

Туляки кругом хохочут.

ДЕВКА МАШКА. Известно, я.

ЛЕВША (радостно). Гы-ы! Машка, а Машка!

ДЕВКА МАШКА. Что?

ЛЕВША. Машка, пойдем обожаться.

ДЕВКА МАШКА. Пойдем.

Обнявшись, уходят налево за заборчик и там обожаются. Девки подталкивают друг друга локтями, глядят в щели, хихикают.

ДЕВКИ. Гли-кось, гли-кось: в губы! – Взасос! – Всласть!

1-Й ХАЛДЕЙ. Ан-ндерманир: тульский купец, Машкин отец, ума не богато, а гребет деньги лопатой. Пр-редставление продолжается! (Показывает рукой на забор.)

2-й Халдей в это время скинул с себя халдейскую одежду и, в купецком кафтане, расталкивая народ, идет к забору.

КУПЕЦ. Нагнись-посторонись, раздвинься, раздайся: ли не видишь, я своей персоной иду? Ну-кось пусти, чего тут у вас? (Глядит в щель, свирепеет.) Да это моя Машка – ах, шалава! Да это Левша – ах, кобель! (Бежит кругом, накидывается на Левшу.) Ты, рвань, голоштанник! Ты что ж мою девку скоромишь, а?