Евгений Замятин - Огни св. Доминика

ПЕРВЫЙ МАСТЕР (фыркает).

ВТОРОЙ МАСТЕР. Ты чего?

ПЕРВЫЙ МАСТЕР. Да уж очень смешно. Вчера-то, помнишь? Раздели ее, стали к доске прикручивать, а из грудей молоко как брызнет! Прямо мне на руку! Теплое!.. (Помолчав.) Младенец, должно быть, дома у ней…

Второй мастер молчит.

Ты что молчишь, нос повесил?

ВТОРОЙ МАСТЕР. Девочка у меня заболела. Младшая.

ПЕРВЫЙ МАСТЕР. А, это которая – палец тряпкой завязан? Еще я ей куклу на тряпке…

ВТОРОЙ МАСТЕР. Ну вот – теперь у ней всю руку раздуло. Кричит, просто сердце переворачивается. Скорей бы домой.

ПЕРВЫЙ МАСТЕР. Попадешь тут домой! Дадут тебе какую-нибудь упрямую лютеранскую собаку…

ВТОРОЙ МАСТЕР (со злостью). Ну, у меня нынче живо… Так завинчу…

ПЕРВЫЙ МАСТЕР. Тише! Идут…

Входит МУНЕБРАГА с НОТАРИУСОМ, за ними два ДОМИНИКАНЦА и сзади всех СЕКРЕТАРЬ с бумагами и СЛУЖИТЕЛЬ. МУНЕБРАГА – румяный, с ямочками на щеках; доминиканцы – два желтых черепа с венками седых волос. НОТАРИУС на каждом шагу прикланивается и все время идет на полшага сзади Мунебраги.

НОТАРИУС. Ваше преподобие, изволили вы…

МУНЕБРАГА (Мастерам). Можете пока идти к себе. (Служителю.) Там есть кто-нибудь наверху в приемной?

СЛУЖИТЕЛЬ. Сеньор Балтасар. Хочет вас видеть, ваше преподобие.

МУНЕБРАГА. А-а, это кстати. Веди его сюда! (Нотариусу.) Вы что-то спрашивали, сеньор Нотариус?

НОТАРИУС. Я хотел узнать: изволили ли вы, ваше преподобие, читать поэму, написанную фра-Себастьяно? Как метко: сверкающий огнем меч Тисон – именно огнем, заметьте. И ваше преподобие – в виде доблестного Сида.

МУНЕБРАГА. Да, это, конечно, не Петрарка. Но… (вытаскивает из кармана изюм, кладет его в рот)… зато в авторе – бескорыстная преданность церкви, что делает его ценней Петрарки… Ах, кстати: позвольте, фра-Педро, поблагодарить вас за скворца. Вы прямо чудеса делаете со своими птицами! Понимаете, сеньор Нотариус: скворец – насвистывает Те – Deum.

НОТАРИУС. Те – Deum! Так мудро использовать естественное стремление птицы петь! Те – Deum! Как бы я хотел послушать Те – Deum! Как бы я хотел послушать…

МУНЕБРАГА. За чем же дело? Вот кончим, приходите завтракать ко мне. (Зажмуривается.) А каких мы вчера ели омаров! Мы получаем их из Англии, с Святого Острова. Да, уж этот остров подлинно взыскан благоволением божиим.

СЕКРЕТАРЬ (подносит для подписи). Приговор, ваше преподобие. Костер.

МУНЕБРАГА (не глядя, подписывает. Продолжает). Слегка поджарены, с соусом из взбитых яиц и с красным канделедским перцем… Пальчики оближешь! И к этому вино – из рейнских лоз. Да, еретики в Германии умеют делать вино, что говорить!

НОТАРИУС (с поклоном и многозначительной улыбкой). И еретики на что-нибудь полезны, как все созданное Господом.

МУНЕБРАГА. Ах, я все забываю спросить вас. Старик дон-Кристобал…

НОТАРИУС. Разве я не докладывал вашему преподобию? Он поторопился отправиться в чистилище – чтобы заблаговременно приготовить там апартаменты для сына. Он этого мальчика, кажется, очень любил.

МУНЕБРАГА. Да, знаю, знаю, я не о том. Сколько он оставил? Вам, сеньор, это, я думаю, известно.

НОТАРИУС. Около двадцати тысяч дукатов, ваше преподобие. И, стало быть, после конфискации его имущества…

Входит БАЛТАСАР. МУНЕБРАГА встает ему навстречу.

МУНЕБРАГА. Хвала и честь вам, дон-Балтасар. Я вас с тех пор не видел и еще не имел случая сказать вам, как меня глубоко тронул ваш подвиг. Вы подлинно достойны имени Санта-Крус: вы мужественно стали на защиту святого креста и церкви, вы не пощадили даже…

БАЛТАСАР. Ваше преподобие, простите, я пришел справиться о нем – о Рюи… о дон-Родриго, моем несчастном брате.

МУНЕБРАГА. Не могу скрыть от вас: у нас есть опасение, что нам не удастся вырвать его душу из когтей сатаны. Он тверд, как железо. Одна надежда, что и железо делается мягким на огне. Сегодня мы допросим его в третий раз – и если он будет все так же упрям – как ни прискорбно, придется прибегнуть к инструментам…

БАЛТАСАР (вскакивает). Ваше преподобие! Вы хотите… вы хотите его, Рюи… (Замолкает.)

МУНЕБРАГА (с усмешкой). Вы хотели что-то сказать, дон-Балтасар?

БАЛТАСАР (снова опускается в кресло. Устало). Нет. Ничего.

МУНЕБРАГА. Нет? Тогда позвольте мне сказать вам – или, вернее, доказать – как я ценю вас. Я хочу, чтобы вы были спокойны, и предоставлю вам самому возможность судить, насколько мы будем правы, если отведем его туда… (Показывает на ту дверь за занавесью, в которую ушли Мастера.) Вы сами услышите, как он говорит и что. Прошу вас сюда, сеньор.

Открывает одну из занавесей в передней стене: за занавесью кресло в нише. БАЛТАСАР по-прежнему сидит возле стола, согнувшись.

Ну, что же?

БАЛТАСАР медленно, тяжело идет, садится в нише. МУНЕБРАГА задергивает занавес, подходит к столу, звонит. Входит СЛУЖИТЕЛЬ.

Сороковой номер здесь?

СЛУЖИТЕЛЬ. С утра здесь, ваше преподобие.

МУНЕБРАГА. Сюда его. (Садится на место, вынимает из кармана и жует.)

НОТАРИУС (тихо). Вы не опасаетесь, ваше преподобие, какого-нибудь… недоразумения? (Кивает головой в сторону ниши.)

МУНЕБРАГА. Недоразумения? Наоборот – я жду большего разумения того, насколько мы следуем нашему священному девизу: справедливость и милосердие. (Предлагает Нотариусу изюм.) Угодно? Это синий, из Малаги. Если у вас желудок не в порядке, если вас крепит – так это прекрасное средство!

Служитель вводит РЮИ. РЮИ босой, в арестантской одежде.

Сын мой! Взгляни туда… (Показывает на окно.)

РЮИ (оборачивается). Какое синее! (Закрывает глаза – и снова повертывается к столу. Как бы оправдываясь.) Я отвык.

МУНЕБРАГА. Сын мой! Мы хотим, чтобы твоя душа была в этом неизреченном свете, а не в кромешной тьме геенны. У тебя есть еще время покаяться. И есть путь: сказать нам – чистейшую, как это небо, правду.

РЮИ. Ни один из Санта-Крусов не нуждается в таком щите, как ложь.

МУНЕБРАГА. Тем лучше. Тогда скажи: известен ли тебе указ нашего доброго короля – указ о том, что всякий перепечатывающий, продающий или читающий эту книгу (осторожно, двумя пальцами, как бы опасаясь запачкаться, поднимает со стола книгу) – должен быть казнен на костре, на эшафоте или в яме?

РЮИ (вздрагивает). Известен.

МУНЕБРАГА. И значит, ты признаешь, что впал в ересь сознательно, с открытыми глазами вступил на этот сатанинский путь?

РЮИ (спокойно). Мой путь не сатанинский, а путь Христа.

МУНЕБРАГА (негодующе). Вы слышите? Что он говорит, что он говорит, безумный! Если твой путь – есть путь Христа, то, следовательно, наш – сатанинский? Ты, следовательно, считаешь, что святая церковь… нет, мой язык не в состоянии произнести такую хулу! Секретарь, отметьте: богохульствует.