Иван Вырыпаев - Танец «Дели»

АНДРЕЙ. Я не могу словами передать вам смысл и суть танца «Дели». Чтобы это понять нужно смотреть танец. Я могу только сказать вам, что я сам понял, когда впервые его увидел. Это было в Киеве. Я понял, вернее, я это как-то ощутил всем своим существом, что… Что, как бы это сказать… э… Что важно позволить всему быть таким, каким все есть. Важно позволить всему просто быть.

МЕДСЕСТРА. В каком смысле. Все ведь и так есть?

АНДРЕЙ. В смысле, что все есть, так как оно есть. И все это должно просто быть. Нужно просто разрешить всему этому быть. Ничего не запрещать. Э… Мне трудно подобрать слова. Не в смысле отсутствие запретов, но даже сами запреты пусть тоже будут. Словом, нужно внутри самого себя разрешить быть всему, что происходит вокруг и везде. И пусть все останется на своих местах. Пусть все останется, так как есть.

МЕДСЕСТРА. А Освенцим?

АНДРЕЙ. А Освенцим пускай тоже останется на своем месте. Все пускай будет там, где оно есть.

Пауза.

МЕДСЕСТРА. И давно ваша жена придумала этот танец?

АНДРЕЙ. Почему моя жена? Этот танец придумала не моя жена, я говорю не о своей жене, а о совсем другой женщине.

МЕДСЕСТРА. Ой. А я этого не поняла. Я думала, мы говорим о вашей жене. Это ведь там, простите, лежит, ваша жена, это с ней случилось…

АНДРЕЙ. Да. Это с ней случилось… А говорил я о другой женщине. Об одной великой танцовщице, потому что ее танец дает мне силы воспринимать этот мир и жить в нем.

МЕДСЕСТРА. А тогда можно мне задать вам один прямой вопрос?

АНДРЕЙ. Нет. Не знаю. Хорошо, задавайте.

МЕДСЕСТРА. Только вы на меня не обижайтесь, ради бога. Но вот то, что ваша жена покончила с собой, это что тоже, значит пусть все останется на своем месте? Это все пусть тоже будет так, как есть? Это тоже танец «Дели», так, да?

Пауза.

АНДРЕЙ. Я виноват во всем.

МЕДСЕСТРА. Ну, ну, простите меня. Я зря спросила.

АНДРЕЙ. Вы спросили, я вам ответил.

МЕДСЕСТРА. Извините.

АНДРЕЙ. Я виноват в то, что случилось с эти еврейскими детьми в Освенциме. Я их всех стер в порошок и сделал из них мыло, для своего туалета. Хайль Гитлер!

Андрей встает и вытягивает руку вперед.

АНДРЕЙ. Хайль Гитлер! Вот мой танец! Халь Гитлер! Вот мой танец!

Андрей выбрасывает руку вверх в фашистском приветствии.

АНДРЕЙ. Вот мой танец. Хайль! Хайль, Халь!

МЕДСЕСТРА. Пожалуйста, остановитесь. Здесь нельзя.

АНДРЕЙ. Вот мой танец. Халь — мой танец. Я виноват во всем, вот мой танец!!!

Входит пожилая женщина.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Андрюша, вам нужно успокоиться. Андрей! Ну-ка идите-ка сюда ко мне.

Пожилая женщина подходит к Андрею, поднимает его на ноги, обнимает. Они стоят обнявшись. Андрей плачет в плечо пожилой женщины.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ну, ну, ну. Ну я с тобой. С тобой. Я верное почувствовала, что мне нужно сюда заехать. Ну, все, все, успокойся. Нужно набраться смелости и терпения. Все это закончиться.

Пожилая женщина, обращается к медсестре.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Девушка, оставьте нас одних, хорошо?

МЕДСЕСТРА. Да, да, конечно, извините.

Медсестра уходит. Пожилая женщина подводит Андрея к дивану, они садятся на диван, Андрей положил голову на плечо пожилой женщины, он всхлипывает как маленький ребенок.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ты должен ее отпустить. Тебе нужно отпустить ее. Я знаю, тебе это не просто, но это нужно сделать. Открой свое сердце, дай ей возможность улететь по своим делам. Она уже все равно не с тобой. Она уже не та. Ее больше уже нет той, которую ты знал.

АНДРЕЙ. Она умерла.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Я поняла, да.

АНДРЕЙ. Я виноват во всем.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Пора уже прекратить искать виноватого. Пора уже стать взрослым. Нам всем пора повзрослеть. Нам всем пора прекратить искать виноватого. Это первый признак взросление — прекратить искать того, кто виноват.

АНДРЕЙ. А Освенцим?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Какой еще Освенцим?

АНДРЕЙ. Там где из еврейских детей делали мыло?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. А при чем тут еврейские дети и мыло?

АНДРЕЙ. Ну, я просто привел в пример, первое, что пришло мне на ум.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Интересно, почему же Освенцим — это первое что пришло тебе на ум? У тебя там погиб кто-нибудь из родственников?

АНДРЕЙ. Нет. Но, кто-то же виноват в том, что там случилось? Кто виноват? Я хочу знать, есть ли в мире виноватые или нет? Вот главный вопрос? Есть ли в мире виноватые?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Нужно отпустить, Андрей. Понимаешь, просто набраться смелости и отпустить. Это и есть здравый смысл. Это и есть освобождение. Она ведь уже не принадлежит тебе. Ее той, которую ты знал, ее уже больше нет. Она умерла. Отпусти ее и всем станет легче. И тебе, и ей, и еврейским детям.

АНДРЕЙ. Скажи мне, я виноват в ее смерти?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Нужно просто перестать быть ребенком. Нужно повзрослеть. Помнишь с чего начинается ее танец? Вначале адская боль, нестерпимая боль испытываемая за всех страдающих на этой земле. Эта боль подобна тому, как будто кусок раскаленного железа прижали к ее груди. А потом длинный фрагмент принятия. Всеобщего принятия и боли, и ужаса, и трагедии. А потом главная часть танца — красота. Все что принято, вся наша вина становится красотой. Наша вина — превращается в божественный узор. И потом финальная часть. Господи, какая же она все-таки гениальная баба, что смогла создать такой неповторимый по красоте и смыслу танец.

АНДРЕЙ. Я могу это чувствовать только, когда вижу, как она танцует. Только рядом с ней мне не хочется задавать этого вопроса «кто виноват?». А когда ее нет, я снова начинаю сомневаться во всем. И в моей голове возникает этот проклятый Освенцим.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ее больше нет. Отпусти ее Андрей. У тебя своя жизнь, у нее своя. Она сделала свой выбор, сама. Никто в этом не виноват. Некого винить. Отпусти ее. Представь, что ты подписываешь документы своим сотрудникам на дополнительный отпуск. Каждая твоя роспись внизу документа — это отпуск для твоего сотрудника. Подпиши ей отпуск. Отпусти ее, еврейских детей, и куски раскаленного железа, пусть все это отправляется в отпуск. Пусть все это летит. Пускай все летит.

Входит медсестра.

МЕДСЕСТРА. Извините меня, пожалуйста. Но тут нужно подписать вот эти бумаги. Я понимаю, вам сейчас не просто, но это действительно необходимо сделать. Вот прочтите и подпишите. Расписаться нужно на каждом документе. Подпись внизу.

Медсестра подает бумаги Андрею. Андрей читает. Подписывает одну бумагу за другой. Медленно и ставит подпись внизу страницы на каждом листе. Пожилая женщина сидит в углу и плачет. Андрей подписывает бумаги, одну за другой.