Геннадий Мамлин - Обелиск

Девятиклассники:

Роман Воробьев

Слава Пирогов

Игорь Бабец

Ольга Скрябина

Рая Шмаринова

Миша— пятиклассник, брат Романа.

Анна Петровна Никанорова— директор школы.

Иван Иванович Званцев— завуч.

Чомбе,30 лет.

Федька,20 лет.

Пастухов— гвардии рядовой.

Действие происходит 8 и 9 мая в одном из крупных городов европейской части Союза.

В затемненном зале звучит орган, торжественно и скорбно. Прожектор медленно высвечивает в глубине сцены слева обелиск — четырехгранный, суживающийся кверху камень. На чуть возвышающемся постаменте, вполоборота к зрителям, — гранитная фигура молодого солдата с автоматом на груди.

Мелодию органа подхватывают скрипки. Они ведут ее все выше. Одновременно меркнет свет прожектора, и обелиск теперь едва освещается будничным светом городского фонаря, который медленно загорается на авансцене справа. Этот одинокий фонарь освещает всю сцену, изображающую тихую аллею городского парка.

Скамейка под фонарем, скамейка в глубине.

В мелодии скрипок исчезает торжественность. Она неуловимо приобретает сперва лирическое, а затем и откровенно легкомысленное звучание. На нее накладываются заключительные аккорды танго, которое довольно далеко отсюда, на танцплощадке, играет оркестр. Когда музыка обрывается, далекий, пошлый и бодрый голос оповещает через мегафон: «А теперь, друзья, культурненько проведем антракт на пятнадцать минут». Справа, спасаясь от кого-то бегством, появляются Ольгаи Рая.

Ольга (брезгливо, оправляя блузку) . Целоваться лезет, а от самого винищем разит.

Рая (торопливо ест тающее мороженое). Нечего было поощрять.

Ольга.Чем же я поощряла?

Рая.Танцевать пошла. Это же Федька с трубопрокатного. Бандит.

Ольга.То есть как это — бандит?

Рая.Ну не совсем еще, вызревает помаленьку. У них там компания. Федька, Чомбе-фарцовщик и еще человек пять — лучше стороной обходить… Лизни.

Ольга.Не хочу.

Рая.Ну остывай так… Где же мальчишки? Обещали к девяти, а уже десять небось… Слушай, а он что, обниматься лез?

Ольга.Фу, Райка, как ты говоришь? Порочная ты.

Рая.Какая же я порочная, если ни разу в жизни не целовалась. Нет, правда?

Ольга.Ты что, не видела ничего?

Рая (отрицательно покачав головой). Меня дружинник за стиль с площадки турнул.

Ольга.Ненормальная. С кем это ты?

Рая.С Вовкой из вечерней. (Смеется.) Он как увидел, что я от него отцепилась и на стиль перешла, — аж позеленел… Меня выгнали, а его пожалели, велели с рыжей Клавкой дотанцевать… Ты мальчишкам про Федьку ничего не говори.

Ольга.Почему?

Рая.Самолюбие заест. А где им, девятиклассникам, против шпаны?.. А если бы на Федькином месте Ромка был?

Ольга.Во-первых, Ромка себе этого никогда не позволит, а во-вторых, пошлостей не терплю.

Рая.Оля, а я одних психов знаю, они в десятом классе поженились, а с первого курса у них дети пошли. На сверхзвуковой живут.

Ольга.А по-моему, за такую безответственность надо из комсомола гнать… Вот они, мушкетеры, идут наконец.

Через зал проходят трое девятиклассников — Слава, Игорьи Роман.Под гитару, на которой бренчит Игорь, они самозабвенно исполняют одну из тех дилетантских песенок, которые поются не столько для души, сколько для бравады.

Поднимаются на сцену. К трио присоединяется Рая. И когда песня допета до конца.

Игорь (Ольге). Приветик!

Ольга.Между прочим, припев в мажоре идет.

Игорь.Мы консерваториев не кончали. Мы самоучки, таланту у нас нет.

Ольга.Не горюй, прорежется еще.

Слава.Зубы прорезаются, дуреха. А с талантом родиться надо, как Моцарт — или как ты. Пошли, что ли? Оттанцуем, и по домам. Я еще тригонометрию не решил.

Роман.Правда, мужики. Чего время тянуть? Потопчемся полчаса, и все.

Игорь.Еще один любитель изящного.

Роман.Видал, какие ботиночки у брата отхватил?

Рая.Сила!

Роман.Жмут.

Слава.Ребята, глядите, десять часов, а в школе свет.

Роман.Анна Петровна готовится ко Дню Победы.

Игорь.Точно. Завтра в актовом зале речь толканет.

Ольга.А я, мальчики, День Победы люблю. Помните, мы пионерами цветы к этому обелиску несли? Торжественно было как! «Героям, павшим в боях за освобождение нашей великой Родины, пионерский салют!»

Роман.Фетишизм.

Ольга.Что?

Роман.Фетишизм, говорю, — памятники обожествлять.

Игорь (умильно). Кибер. Щелк — и афоризм.

Рая.А у меня отец завтра напьется, это уж как пить дать. Матери на радость фронтовых дружков соберет. Про то, как с комбатом из окружения выходил, расскажет. Дорвется наконец. Я эту историю наизусть знаю, даже из вежливости слушать не могу. Почему это, мальчики, — умный он у меня, добрый, а воспоминания все про войну? Будто, кроме войны, и не было у него ничего.

Роман.Самое яркое впечатление. Запоминается на всю жизнь.

Игорь.Щелк.

Рая.Его вчера продавец на двадцать копеек нагрел. Другой бы его жуликом обозвал, а отец: «Нет, говорит, гражданин, я бы вас с собой в разведку не взял».

Все, кроме Славы, смеются.

Слава.Я бы тебя, между прочим, за эти разговорчики тоже в разведку не взял.

Рая.Да? (Проводит ладонями по талии, вызывающе.) Фигурой не вышла, товарищ Пирогов, или мордашкой не взяла?

Слава.А иди ты, пустобрех. Привыкли, понимаешь, про все с легкостью рассуждать, нигилистов строить из себя. Батя войну забыть не может, она у него до сих пор ранами к непогоде болит — смешно. Старушка упала в гололед — тоже смешно. А я бы у тех, кому смешно, клеймо на лбу выжигал. Чтобы и в темноте, на ощупь узнать, кого с собой в разведку не возьму.

Рая.Высказался, дуболом. Если ты слова от дела не можешь отличить — грош тебе цена.

Роман.Это же треп. Стиль эпохи. К сути человека отношения не имеет. Вроде узких брюк или разреза на пиджаке.