Михаил Левитин - Еврейский бог в Париже

Человек с бородкой. Но так нельзя, так нельзя, это нечестно, в конце концов, мы сделали из него человека. Кем он был? Какой-то ничтожный инженеришко! Кто его назначил на эту должность?

Бурцев. Мы все. С подачи великого Гершуни. А потом он Гершуни предал.

Человек с бородкой. А может, дать ему знать, чтобы он царя, а? Провернуть всю эту историю с царем, мол, все остальное спишется?

Бурцев. Что вы говорите? Он выдавал наших товарищей, одни до сих пор на каторге, другие казнены!

Человек с бородкой. Да, это я как-то неловко сказал.

Старуха. Партия должна очиститься, в этом и был смысл великой провокации.

Бурцев. Никогда она уже не очистится. И дело в том, что смысла никакого не было.

Старуха. Ну, умысел.

Бурцев. И умысла не было.

Человек с бородкой. Массовое ослепление! Чем он околдовал нас, этот еврей?

Старуха. Прекратите! Это уже расизм!

Человек с бородкой. Я имею право, в ком сейчас чистая кровь, покажите! Все перемешалось, я просто не нахожу слов, на нас затмение нашло, десять лет под руководством полицейского агента!

Бурцев. Не забывайте, этот агент организовал убийство Плеве, великого князя, вот фокус-то в чем!

Человек с бородкой. Надо перерыть весь его архив, явиться домой, неизвестно, сколько дел он еще не успел передать в полицию, что еще под угрозой. ( Савинкову .) Чем сейчас занимается боевая дружина?

Савинков. Во-первых, даже если бы и занималась, я бы вам не сказал, боевая дружина не отчитывается перед партией, это тоже ваше решение, а так, я думаю, ничем сейчас никто не занимается.

Человек с бородкой. Азефа дожидаетесь?

Савинков. Да идите вы!

Человек в креслезадвигался, будто хотел что-то сказать.

Человек с бородкой. А если это шутка? И Рачковский — провокатор? Где гарантии, что он не обманул вас?

Бурцев. Он обманут вместе с нами. Это не только крах партии, департамента полиции тоже.

Человек с бородкой. Чудная компания. Может, нам скооперироваться?

Савинков. Если вы шутите, значит, сердца наши спокойны. Жизнь продолжается.

Человек в креслезадвигался.

Старуха. Что, Константин Михайлович, что?

Человек в кресле( задыхаясь ). Я хочу, чтобы его раздавили… Нашли и раздавили… Как клопа. Я хочу видеть его кровь. Как клопа. Вот моя жизнь… вся жизнь… А тут какой-то негодяй …и все… и нет ничего. Тот, кому… Тот, кто… Савинков, Савинков… Пожалуйста… Ради всего святого… Я хочу видеть… Нет… Я сам хочу, сам… ( Изнемогает .)

Человек с бородкой. Позовите врача! Я всегда прошу, чтобы врач не отходил от него! Где врач? Савинков, пожалуйста, найдите, приведите кого-нибудь.

Савинковуходит.

Что вы наделали, Бурцев? Кто вас просил копаться в этой грязи? ( Девушке .) Ну, что? Что с ним?

Девушка. Он умер.

Кабинет Рачковского. Беспокойно. Снуют жандармы. Сам Рачковскийчем-то удручен, но держится. В кабинет врывается Министр. С порога набрасывается на Рачковского.

Министр. Ну, учудил, братец, учудил! Спасибо тебе за мои заботы, отношение. Спасибо тебе! Спасибо!

Рачковский. Ваше превосходительство…

Министр. Ты меня моим титулом не пугай! Лучше подумай, что ты делать будешь, ведь под трибунал идешь!

Рачковский. На все воля Божья.

Министр. Не воля Божья, а глупость человеческая. Ты зачем агента выдал? Чем он тебе мешал?

Рачковский. Вы же сами знаете…

Министр. Ты по какому ведомству служишь, у тебя кто в подчинении — художники, святые? Ты чего от них ждешь?

Рачковский. Он издевался над нами, ваше превосходительство.

Министр. Издевался, но выдавал же! А чем прикажешь ничтожество компенсировать? Человек о себе мнит, а мы всю его подноготную знаем, суть знаем, куда ему деться, вот он и форсит, изгаляется. Хороший агент был. Этот твой Альфред?

Рачковский. Азеф, ваше превосходительство. Агент первоклассный.

Министр. Уволят тебя. Премьер-министр требует, чтобы под трибунал, я отобью, но в Москве, в Петербурге не служить тебе больше.

Рачковский. Спасибо, ваше превосходительство.

Министр. Ну, ты меня и разочаровал, ты что не знал, какие люди у тебя служат? Я тебе сейчас на ушко скажу, чтобы даже стены не слышали. ( Шепчет. ) А ты не знал?

Рачковский. Нервы не выдержали.

Министр. Гнойный тип?

Рачковский. Ох, гнойный, ваше превосходительство.

Министр. А без гноя нельзя, что это за агент без гноя, а этот твой Аслам, он что, татарин?

Рачковский. Нет, ваше превосходительство.

Министр. Замысловатый, конечно, тип, хотя я полагаю, вел дело дико, нецивилизованно, но интересно! Он в историю войдет.

Рачковский. И нас за собой потащит.

Министр. И нас, и своих бывших дружков. Тут, знаешь, какая-то загадка о человеке, многие будут разгадывать.

Рачковский. Наверное.

Министр. Будут, будут, добродетель скучна, зло неотразимо! Как все просчитал! Просто математик какой-то.

Рачковский. Инженер.

Министр. Инженер и есть. А мысль во всем, а перспектива, нет, он решительно незауряден, этот твой Азбек. Он что, осетин?

Рачковский. Что-то в этом роде.

Министр. Жаль, что ты меня с ним не познакомил. Денег небось много перебрал?

Рачковский. Уйму, ваше превосходительство.

Министр. Молодец! Для таких не жалко. Слушай, чего он добивался?

Рачковский. Жил.

Министр. Игрок?

Рачковский. О, да.

Министр. А потому что он ход истории угадал, незаменимых нет, а машинка-то крутится! И будет крутиться, поверь мне. Вот покойного Плеве взорвали, я на его месте, меня взорвут, сменщика я уже знаю, меньше скорби, а то жандармское управление в похоронное бюро превратили!

Рачковский. Много жертв, ваше превосходительство.

Министр. Да, хорошие люди, хорошие люди, жалко. ( Хохочет .) А машинка-то крутится. Где он сейчас?

Рачковский. Я его найду.

Министр. Не ищи. Пусть они ищут. Ему медаль вручить надо, так всех провел. Олухи, Боже мой, какие мы олухи и какое интересное время.

Рачковский. Я одного не могу понять, он брал на себя роль Судьбы, в какой-то степени она от него зависела. Но не это главное.