Андрей Лазарчук - Аська. Ведьма

Наверное, проход был только вдоль стен. Аська и Бу, стараясь не шуметь, двинулись в обход этого муравейника — и вдруг Аська наткнулась взглядом на знакомое лицо! Выхваченное из темноты светом монитора, оно просто висело в воздухе отдельно от всего.

Это была Гулька.

Но боже, что с ней стало…

— Гуль, — тихонько сказала Аська.

Лицо… пожалуй, и не лицо даже, а грубая бумажная маска и провалами глаз — чуть покачнулось. Там, где должен был быть рот, образовалась неровная щель.

— Бе… ги… те…

— Гуля! Пошли отсюда!

— Уже… позд… никак… беги сама… беги дура беги…

Она побежала.

(Стас понял, что спасения нет. Через несколько минут он задохнётся, как задохнулся и затих бившийся о дверь охранник. От этой мысли ему стало почти спокойно. Если бы так не распирало голову, то было бы совсем хорошо. Тянуло в сон, властно тянуло в сон — как в воронку, в водоворот. Он сел поудобнее, вытянул ноги и стал думать о том, какой он был засранец и дурак по жизни, и сейчас никого не спас, но хотя бы старался, очень старался…)

Вот он, холл. По этой лестнице она поднималась, значит, эта дверь — на улицу. Она шагнула туда, и вдруг сзади что-то громко клацнуло, и вспыхнул сиреневатый свет. Две тени — её и Бу — отпечатались на стене с пустыми вешалками. Аська оглянулась.

Это был просто лифт. Из кабины выкатился Ингмар. На фоне жуткого сиреневого света Аська видела только силуэт, и то какой-то расползающийся.

— Ты хочешь уйти — иди, — сказал Ингмар. — Всё равно вернёшься. Ко мне все возвращаются. Вами так легко двигать… Но сына оставь. Сейчас же. Он должен получить правильное воспитание.

— Нет уж, — сказала Аська.

— Ты осмеливаешься перечить, комарик? Тварь я жужжащая или право имею? Так вот — не имеешь. И если не хочешь по-хорошему…

Аська так и не поняла, что он сделал. Только что это был просто силуэт человека (ну, не человека, но кого-то внешне похожего) на светлом гнусном фоне — и вдруг перед ней оказалось облако тьмы, да нет, не тьмы — сгусток воплощённого ужаса перед ней оказался, бездна перед ней распахнулась — с бесконечно далёким багровым огнём где-то там, в глубине…

Тогда Аська, задвинув Бу за себя, выхватила наган — и не чувствуя ничего и не слыша, стала стрелять в эту вдруг задёргавшуюся, заметавшуюся перед ней бездну…

(Стреляли, подумал Стас. Всё летело перед ним; он скользил по яви, как по чёрному покатому льду. Вдруг его взгляд зацепился за что-то. В проёме двери стоял Порфирьев — человек с размозжённой головой. Потом он пошёл по направлению к Стасу, глядя при этом куда-то вбок и вниз. Он шёл не по-людски: подтягивал ногу на полступни, а приближался сразу на два шага.

— Зомбяки проклятые, — сказал Стас. — Задолбали…

Голова не держалась и руки почти не слушались, поэтому он нажал на спуск, даже не сумев вынуть трофейный пистолет из кармана…)

Аська и Бу отбежали только до ворот, когда всё вокруг стало немыслимо ярким, а их швырнуло на землю и покатило. Створка дверей с визгом и грохотом разбилась о столб, густым жаром опалило спину и ноги — даже мокрая юбка занялась огнём. Аська вскочила, подхватила ошеломлённого Бу и бросилась бежать дальше, в какую-нибудь темноту. Позади ревело пламя. Кажется, кричали люди. Наверное, кричали. Их же там было много, в огне. Но может быть, это всё-таки ревело пламя…

Было светлее, чем днём, но всё равно ни черта не было видно ни впереди, ни по сторонам. Навстречу ей кто-то ковылял, и только в упор она поняла, что это Костя. Аська вскрикнула, бросилась вперёд и подхватила его, и не дала упасть.

Месяца через два как-то само собой всё сошло на нет. Аська залечила ожоги, Костя залечил раны — к счастью, не слишком сложные, повезло невероятно. Бу провёл это время в Ростове, у Аськиной двоюродной сестры, и вернулся бодрым и загорелым. Прокуратура Аську поначалу донимала, потом перестала — у них там выстроилась логически непротиворечивая версия произошедшего, а то, что в эту версию не укладывалось, как бы и не существовало в природе. Доказывать им что-то было бессмысленно.

Однажды в солнечный, тёплый, но уже с характерной прозрачинкой в небесах день Аська, Бу и Костя гуляли по Заколдованному месту: так они называли большой диковатый сквер, который никогда нельзя было пересечь так, чтобы попасть туда, куда хочешь; посыпанные битым жёлтым кирпичом дорожки обязательно уводили тебя далеко в сторону. Но просто гулять по нему было хорошо. Бу ушлёпал далеко вперёд, а Аська и Костя шли сзади, взявшись за руки и переплетя пальцы. Завтра надо будет ехать по школьным ярмаркам, они уже расписали, кто, куда и за чем, — а сегодня пока можно вот так, за руки, неторопливо и почти безмятежно…

Бу топал обратно, что-то держа в руке.

— Во, — сказал он, — нашёл. И покупать не надо.

Это был сотовый телефон — простенькая дешёвая модель.

— Нехорошо, — засомневалась Аська, — чужая вещь всё-таки…

— А я хотел, — сказал Бу. — Ещё вчера. Глупо, да?

— Да нет, не глупо, — сказал Костя. — Просто надо было сказать.

— А я сказал…

Телефон в руках Бу вдруг издал пронзительную трель.

— Вот и хозяин забеспокоился, — сказала Аська.

— Тут стало написано… — Бу уставился на экранчик, смешно наклонив голову. — В процессе… выполнения… вашего заветного желания… возник системный… сбой. Пожалуйста… повторите ваше заветное желание… ма, а что такое «заветное»? Мам! Мам, ты что?!!

Действующие лица:

Маша, Мария Ивановна(молоденькая, учительница начальной школы); она же — шестнадцать лет спустя, директор сети магазинов, этакая львица-добытчица

Кулагин Виктор, её муж, инструктор авиамодельного кружка

Ведьма, тоже двух возрастов и очень разной внешности: толстоватая пожилая распустёха в ранние годы и стройная поджарая красавица в более поздние

Вероника, школьница

Вещь(Вероника взрослая) — наголо стриженная нескладная девушка, которая живёт при Ведьме

Зоя, по прозвищу Заноза— приятельница Маши, тележурналистка

Коля, приятель КулагинаМилиционерша

Медсестрав школе

Директор школы

ЗавучРаиса Игнатьевна

толстый Слава, его женаи их вредная дочка

Федя, мальчик-авиамоделист

Учителяи школьники, авиамоделисты— в необходимом количестве, трое загорелых парней— экипаж яхты, продавщицыв магазине, сотрудникителестудии, врач, медсестры в больнице.

Первое сентября восемьдесят девятого года. Школа, учительская. Маша , Мария Ивановна, вот только что окончившая институт учительница английского языка, идёт на свой первый в жизни самостоятельный урок. Волнуется до дрожи, до икоты.