Николай Носов - Незнайка (пьеса)

НЕЗНАЙКА. Не мешай, Стрига.

КОЗЛИК. Да.

НЕЗНАЙКА. Что — да? Понравилась?

КОЗЛИК. Ну не то, чтобы понравилась, а захотелось мне ей просто помочь.

СТРИГА. Во-во!

КОЗЛИК. Я догоняю ее и говорю: позвольте мне вам помочь. А она как глянет на меня из-под шляпки такими огромными синими глазищами и говорит обиженно: сама донесу.

СТРИГА. Поначалу всегда глаза у них кажутся огромными, а потом…

КОЗЛИК. Главное, обиженно говорит и глаза печальные, как будто это я ее обидел. Нельзя, говорю я, такой красивой барышне нести такие тяжелые сумки. Да еще под дождем.

СТРИГА. Так и сказал: барышне?

КОЗЛИК. Так и сказал.

НЕЗНАЙКА. Не мешай, Стрига.

КОЗЛИК. И она улыбнулась. И стала еще лучше. Ну, в смысле, добрее стала и глаза ее стали веселее. И дождь кончился. Честное слово! Кончился дождь и солнышко выглянуло. Ну что ж, она говорит, помогите.

СТРИГА. Дурак. Схватил авоськи и ходу.

КОЗЛИК. В том-то все и дело. Сам не знаю, что со мной приключилось. Взял я ее сумки и понес, а сам все на нее глазею. А она рядом со мной идет, красивая такая, тоненькая… И показалось мне, будто я давным-давно ее знаю, вроде как мы с нею родные и вместе возвращаемся из магазинов домой. А самое странное, что я ей все время старался что-то приятное сказать, не специально придумывал, как вот когда врешь, а просто само из меня выскакивало.

НЕЗНАЙКА. А что выскакивало?

КОЗЛИК. Да ерунда всякая. Что, мол, какие у нее волосы красивые или шляпка славная.

СТРИГА. Что же дальше?

КОЗЛИК. Поблагодарила она меня, дала вот эту корзинку с продуктами, хотела денег дать, но я не взял.

СТРИГА. Денег не взял?

КОЗЛИК. Не мог я взять денег после ее слов на прощание!

НЕЗНАЙКА. Каких слов?

КОЗЛИК. Давно мне никто не говорил таких милых глупостей, сказала она. И улыбнулась. После этого я отказался от денег.

СТРИГА. А корзинку все-таки взял?

КОЗЛИК. Да. Уж очень есть хотелось.

СТРИГА. Ну все понятно с тобой. Вот так они и побеждают. Ждут, пока наш брат размякнет, как Козлик, и начнет от денег отказываться. А потом — бац! И мы под мостом, а они президенты, министры и директора. (Незнайке.) Теперь тебе все понятно?

НЕЗНАЙКА. Теперь мне все понятно. Давай ложиться, Козлик. Стрига одолжил тряпок на постель, нам с тобой хватит.

Все укладываются.

СТРИГА. Главное, чтоб облавы не было. А то как новички, так обязательно облава.

Пауза. Шум машины. Скрип тормозов. И заливистая трель свистка. Стрига вскакивает сразу, хватает в охапку свою постель.

СТРИГА (вопит). Облава! Вставай! Беги! Уноси ноги!

Бежит вверх по склону, но сверху спускается полицейский. Стрига бросается в другую сторону, но отовсюду медленно и зловеще спускаются полицейские. Звучит гимн полицейских. Незнайка и Козлик сели и спросонья крутят головами. Полицейские с гимном на устах и с дубинками в руках берут всех в кольцо. Затемнение.И в темноте вспышки электрических дубинок, болезненные вскрики, рев автомобильных двигателей. И вскоре полная тишина.

И в тишине, и в темноте одинокое жалобное баранье блеянье. Еще и еще. Ему отвечает второе жалобное блеянье. Третье. Медленно светает. Утро. Зеленая лужайка. Деревья, цветы. Щебет птиц, которых не видно. И никакой музыки. Идиллический ландшафт. Блеяние стихает. Нарастают веселые крики и смех. На лужайку выкатывается ватага коротышек, беспечно играющих с мечом. Все коротышки в одних цветных шортах. Играют мячом они бессмысленно, без всяких правил лупят по нему руками и ногами, смеясь при этом и получая громадное удовольствие. Тут и Незнайка, и Козлик, и Стрига, и Мига. Наигравшись, все валятся на траву там, где стояли.

НЕЗНАЙКА. Кто что сегодня съел на завтрак? Рассказывайте.

КОЗЛИК. Я съел шоколадную плитку, выпил чашку горячего шоколада, съел шоколадный пряник и съел шоколадного барана. Очень вкусно.

НЕЗНАЙКА. Представляю себе. И как ты ухитряешься есть столько шоколаду?

КОЗЛИК. Это не трудно. Заел я все шоколадным мороженым.

МИГА. А я съел клубничный торт, запил его клубничным соком, заел клубничным мороженым с клубничным сиропом. И напоследок наелся клубничного варенья.

НЕЗНАЙКА. Стрига, а ты?

КОЗЛИК. По-моему, он уже спит.

МИГА. Если Стрига не ест, значит, Стрига спит, если Стрига не спит, значит, Стрига ест.

Козлик. Он еще сегодня в мяч поиграл, а то ведь сразу за столом засыпал.

НЕЗНАЙКА. А я ел одни фрукты: абрикосы, инжир, бананы, ананасы… И пил сок киви. Видите, какие у нас завтраки? А кто-то нас все время пугал Дурацким островом. А здесь — что хочешь ешь, что хочешь пей, что хочешь делай и никто тебя не заставляет работать. И денег ваших дурацких не нужно.

МИГА. Кайф, одни словом. А пугал Козлик, наверно.

КОЗЛИК. А ты ба помолчал! Кто от нас сбежал с нашими деньгами?

МИГА. Ну, вспомнил! Да если бы я не сбежал с Жулио, мы бы не были теперь в этом раю.

НЕЗНАЙКА. Конечно, мы должны быть благодарны Миге!

МИГА. Тем более, что и меня Жулио оставила с носом. Она взяла все деньги и сделала мне ручкой.

НЕЗНАЙКА. Сбежала?

МИГА. Еще как! Бросила меня без шляпы, без единого сантика и голодного. А как, по-вашему, я оказался здесь?

КОЗЛИК. Так тебе и надо.

НЕЗНАЙКА. Девчонкам нельзя верить. Здорово, что их здесь нет.

КОЗЛИК. Еще бы они здесь были! Дурацкий остров придуман для нас, братцы.

СТРИГА. Очень хочется солененького огурчика.

НЕЗНАЙКА. Что это он?

МИГА. Во сне.

КОЗЛИК. Он хочет соленый огурец. А вы заметили, что кормят нас только сладким?

НЕЗНАЙКА. Ну и что в этом плохого?

КОЗЛИК. А вдруг захочется солененького огурчика?

МИГА. Не захочется.

КОЗЛИК. А вдруг? Стриге вон давно уже хочется.

МИГА. Стрига спит все время, вот ему и снится всякая ерунда.

СТРИГА. Очень хочется соленого… Или кислого…

МИГА. Стрига проснись! (Пихает Стригу.) Проснись и расскажи, что тебе снится.

СТРИГА. М-м-м… (Не просыпается.)

НЕЗНАЙКА. Бесполезно. Он проснется точно к обеду. Вот увидите. Зазвонит колокольчик к обеду, и он проснется.

Раздается еле слышное блеянье: бе-е. Все настораживаюся.

КОЗЛИК. Опять.

Становится слышен далекий гул. Он приближается. Уже различим топот тысячи бараньих копыт и все громче баранье блеянье.

НЕЗНАЙКА. Это они.

Все ложатся лицом вниз, плотно прижимаясь телом к земле.

МИГА. Главное, не смотреть на них, главное, не смотреть.

Грохот тысячи копыт обрушивается, как лавина. Блеянье вырастает до небес. Кажется, еще секунда и стадо баранов вырвется на сцену, все сметет и всех втопчет в землю. Но мало помалу блеянье и топот, достигнув высшей точки, начинает удаляться и вскоре совсем растворяется в пространстве. Наступает тишина и быстро воцаряется атмосфера идиллии. В воздухе висит одинокое дрожащее «Бе-е».