Уильям Шекспир - Венецианский купец

Входит Бассаниос Леонардои другими слугами.

Это вы можете сделать; но поторопитесь: ужин — не позднее пяти часов. Отправьте эти письма, отдайте ливреи в работу и попросите Грациано зайти ко мне домой.

Одиниз слуг уходит.

Прямо к нему, отец.

Спаси, господи, вашу милость!

Очень благодарен. Тебе что-нибудь нужно от меня?

Вот, синьор, сын мой, бедный малый…

Не бедный малый, синьор, а слуга богатого жида, который хотел бы… как вам объяснит мой отец… 25

Он, синьор, как говорится, спит и видит…

Словом, долго ли, коротко ли, я служу у жида, а желательно мне, как вам объяснит мой отец…

С позволения вашей милости, нельзя сказать, чтобы он жил со своим хозяином душа в душу.

Короче говоря, сущая правда в том, что жид меня всячески притеснял, а это меня и заставляет, как мой отец, старый человек, божьей милостью вам изложит…

Тут вот у меня блюдо из голубей; я осмелюсь предложить его вашей милости, и просьбица моя…

Чтобы не тратить даром слов, просьба эта меня очень интерцедирует, как узнает ваша милость от этого честного старика… потому… хоть я сам это говорю, хоть и старик он, бедняга, а все-таки отец мой.

Говорите кто-нибудь один. Чего вы хотите?

Служить у вас, синьор.

Вот и весь дефект нашей просьбы!

Тебя я знаю, и исполню просьбу.

Тебя хвалил мне нынче твой хозяин;

Повышен ты, коль это повышенье —

Оставить дом богатого жида,

Чтобы служить такому бедняку.

Старая пословица прекрасно поделилась между моим хозяином Шейлоком и вами, синьор: у вас — божья благодать, а у него — деньги. 26

Ты хорошо сказал. Ступайте оба;

Простись с хозяином и приходи

Тогда в мой дом.

(Слугам.)

Ему ливрею выдать

Наряднее других. Исполнить точно.

Пойдем, отец. А! Так мне не найти себе места? А! Так у меня языка во рту нет? Ладно!

(Смотрит на свою ладонь.)

Найдите-ка во всей Италии еще такую счастливую ладонь. Готов ее положить на библию для присяги, что я буду удачлив. Вы посмотрите-ка, нечего сказать, простая линия жизни: женщин-то, женщин сколько! Пятнадцать женщин, пустое дело; одиннадцать вдов, девять девиц — для одного человека недурной доходец. Кроме того, трижды буду тонуть на краю гибели. Да еще смертельная опасность на краю перины. Это я называю — удачное спасение. Ну, если фортуна женщина, она добрая бабенка в таких делах. Пойдем, отец; я с жидом прощусь в одно мгновенье ока.

(Уходит вместе со старым Гоббо.)

Так позаймись, прошу, друг Леонардо,

Всем этим. Закупив и все устроив,

Скорей вернись; я нынче угощаю

Друзей ближайших. Поспеши! Ступай.

Со всем усердьем все исполню я.

Входит Грациано.

Где господин ваш?

Вот он там, синьор.

(Уходит.)

Синьор Бассанио…

Грациано!

К вам просьба есть…

Заранее согласен.

Вы не должны мне отказывать в этом: я должен ехать с вами в Бельмонт.

Должны? Так едем! — Но, Грациано, слушай:

Ты слишком резок, пылок, невоздержан

В речах. Тебе идут такие свойства, —

В глазах у нас все это — не пороки;

Но где тебя не знают, там, пожалуй,

Покажешься ты дерзким; постарайся ж

Прибавить несколько холодных капель

Терпения в свой пылкий дух, — иначе

Ты повредишь мне диким поведеньем,

И все надежды рухнут!

О Бассанио!

Коль не приму я скромный вид, не буду

Учтиво говорить, ругаться редко,

Молитвенник носить, взирать смиренно,

Во время предобеденной молитвы,

Глаза прикрывши шляпою, 27вздыхать:

«Аминь», и строго соблюдать приличья,

Как тот, кто смотрит бабушке в угоду

Святошей, — больше вы не верьте мне.

Отлично; мы увидим.

Но эта ночь не в счет: вы не судите

Меня по ней.

Нет, это было б жаль.

Скорей просил бы вас надеть одежды

Смелейшего веселья: жду друзей я

Повеселиться! А теперь прощайте.

Есть дело у меня.

А я иду к Лоренцо и к другим,

Но к ужину мы будем все у вас.

Уходят.

Там же. Комната в доме Шейлока.

Входят Джессикаи Ланчелот.

Мне жаль, что ты отца оставить хочешь.

Наш дом ведь ад; а ты, веселый дьявол,

Подчас мне помогал рассеять скуку.

Но — в добрый час… А вот тебе дукат. —

Да, Ланчелот, за ужином увидишь

Ты у Бассанио в гостях Лоренцо:

Отдай ему письмо; но только тайно.

Прощай. Не надо, чтоб отец мой видел,

Что мы с тобою говорим.

Будьте здоровы! Слезы застилают мой язык. Прекраснейшая язычница, очаровательнейшая жидовка! Если какой-нибудь христианин не пойдет из-за тебя на мошенничество, чтобы только заполучить тебя, — я буду положительно обманут. Но… будьте здоровы! Эти глупые слезы затопляют мой мужественный дух. Будьте здоровы!

(Уходит.)

Прощай, друг Ланчелот!

Увы, какой постыдный грех — стыдиться,

Что я ребенок моего отца!

Но я ведь дочь ему по крови только,

Не по душе. Сдержи обет, Лоренцо, —

И стану я, покончивши с борьбой,

И христианкой и твоей женой,

(Уходит.)

Там же. Улица.

Входят Грациано, Лоренцо, Саларинои Саланио.

Так; мы тайком от ужина сбежим

Ко мне, наденем маски и вернемся;

За час успеем. 28

Но ничего у нас ведь не готово.

Не заказали мы факелоносцев.

Устраивать кой-как — да это гадость!

Уж лучше не устраивать совсем.