Алексей Слаповский - Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых

ЛИНА. Ты представляешь, да? Представляешь меня в этой роли? Да брось ты! Перестань! Ладно, даже обсуждать нечего. Пока. (Кладет трубку.)

РАМКИН. Что говорит?

ЛИНА. Говорит: если хотите, поживите у нас, а мы за вас поучаствуем. Дура.

РАМКИН. А может, и не дура. Участие в любом шоу – это узнаваемость. А узнаваемость в наше время – капитал. Клиенты увидят: «Кто это?» – «А тот самый, который». И у них сразу к тебе возникнет интерес. И ты на волне этого интереса берешь их в оборот.

ЛИНА. Ты что, хочешь согласиться?

РАМКИН. Я просто рассуждаю. (Пауза.) Этот телевизионщик, он, наверно, риелторов притормозил. Не появляются, не предлагают уже ничего.

ЛИНА. И черт с ними, нам и тут хорошо!

РАМКИН. Ну, не так уж и хорошо. Это я не к тому, чтобы соглашаться. Ничего, заработаем, купим нормальную квартиру…

ЛИНА. А вдруг они что-нибудь… Нина Петровна вон боится – подожгут.

РАМКИН. Не сходи с ума, это же криминал!

ЛИНА. Испугались они криминала!

БУРСКИЙ. Дай досмотреть, а? (Звуки в ноутбуке обрываются.) Черт, аккумулятор разрядился! (С досадой захлопывает крышку ноутбука.)

Квартира 5 — Курениной.

КУРЕНИНА. Полная ерунда! Кто на это согласится? Перед всей страной устроить… Даже не знаю что… Разборку и базар!

МАКСИМ. Не обязательно.

КУРЕНИНА. Вы мне говорите? Я же видела, как это бывает: разборка и базар!

МАКСИМ. Это потому, что никому не хватает мужества показать свою интеллигентность.

КУРЕНИНА. Вы советуете мне принять участие?

МАКСИМ. Сами говорили, что вам не помешало бы пройти настоящее обследование.

КУРЕНИНА. Это ужасно дорого.

МАКСИМ. Вот. А вам предлагают деньги.

КУРЕНИНА. За это? Да я лучше умру нищей, чем… Смешно!

МАКСИМ. И люди, действительно, посмотрели бы и сказали: вот как надо себя вести. Достойно, интеллигентно. Могли бы стать примером.

КУРЕНИНА (машет рукой). Перестаньте! Никому эти примеры не нужны!

Квартира 4 — Жучковых.

ЖУЧКОВ. Ко мне в мою машину уже не садится никто. Один недавно прямо в глаза: мужик, тебе на свалку надо ее, а не людей возить.

ЖУЧКОВА. Не зуди! Было бы за что, за квартиру, в самом деле…

ЖУЧКОВ. А чего это ты считаешь, что мы не можем и квартиру выиграть? Да и без квартиры – пять тысяч! Могу купить даже иномарку, трехлетку вполне приличную. Ты представляешь, сколько я тогда заработаю? Анатолий вон Локтев на фирму работает на каком-то «Опеле», да еще по дороге клиентов подбирает – зарабатывает раза в три больше меня. Москва же, Нина! Люди уже не хотят на что попало садиться! Светланка девушка почти уже, тринадцать лет, сама говоришь – плачет, надеть нечего! Васька тоже растет. Как ты себе перспективу их воспитать представляешь?

ЖУЧКОВА. На пять тысяч воспитаешь!

ЖУЧКОВ. Это основа! Вложение капитала! Или ты боишься, что в детсаду скажут?

ЖУЧКОВА. Я там не вечно работать собралась.

ЖУЧКОВ. Тем более! Тогда почему не хочешь?

ЖУЧКОВА. Я тебе честно скажу: если бы по правде, я бы согласилась.

ЖУЧКОВ. В чем дело тогда?

ЖУЧКОВА. Обдурят нас. Я вот прямо кожей чувствую – обдурят! А я дурой быть не хочу!

ЖУЧКОВ. А кто хочет?

Пауза.

ЖУЧКОВ (вздохнув) . Пять тысяч…

Квартира 3 — Бурского. Настя собирает вещи.

БУРСКИЙ. Слушай, остынь. Я еще ничего не решил.

НАСТЯ. Да вижу я. Уже настроился. Гитару новую купишь, аппаратуру… Квартиру, может, получишь. И будет тебе счастье.

БУРСКИЙ. Нет, уходить зачем?

НАСТЯ. А в качестве кого я тут буду?

БУРСКИЙ. Во-первых, я еще не согласился. Хотя – возможность что-то спеть, а люди слышат, это неплохо. Это шанс.

НАСТЯ. Ну и пой. Один. А я как буду смотреться? Типа приживалка, что ли?

БУРСКИЙ. Настя, я тебя честно предупреждал, что никогда не женюсь. Я не приспособлен для этого. Детей ненавижу. А главное, я сейчас захотел – ушел, захотел – пришел. А будет семья, всё, хочешь не хочешь сиди дома! Разве не так? Не так разве?

НАСТЯ. Ты мне?

БУРСКИЙ. А кому же?

НАСТЯ. Я думала, ты сам с собой. Всё. Твоего ничего не взяла. Общее тоже оставила.

БУРСКИЙ. А что у нас общее?

НАСТЯ. Презервативы. Оставляю, пользуйся!

БУРСКИЙ. Да стой ты! Даже если бы я захотел, пока заявление подадим, пока распишут…

НАСТЯ. Отстал от жизни. В один день можно все оформить. Я Тамаре позвоню – уже утром печати в паспортах поставят.

БУРСКИЙ. Ты серьезно?

НАСТЯ. Нет, конечно. Я тебя люблю вообще-то, замуж хочу, но тебе-то что? Тебя не касается. Слушай, иди на фиг, чего ты пристал? Только нервы мотаешь. Все, я ушла!

БУРСКИЙ. Настя!

Она выходит.

БУРСКИЙ. Настя, подожди! (Выходит вслед за нею.)

Римма в кухне, шарит по шкафчикам. Входит Максим.

РИММА. У тебя кофе нет?

МАКСИМ. Растворимый сойдет?

РИММА. Сойдет.

МАКСИМ (достает банку) . Чего это ты на ночь?

РИММА. А на меня не действует. Наоборот, ритуал – чашечку кофе и спать. Давление пониженное. Будешь?

МАКСИМ. Нет.

РИММА (сыплет кофе в чашку, заливает водой из чайника) . Как думаешь, это серьезно?

МАКСИМ. В наше время все может быть. Что, повело?

РИММА. Я уже год по кастингам хожу, все агентства меня знают. Говорят одно и то же: вы красивая, но сейчас другие параметры. У вас красота штучная, а нужен стандарт. Но оригинальный. Ты что-нибудь понимаешь? Как это – оригинальный стандарт?

МАКСИМ. Наверно, чтобы смотрели и думали: на кого-то похожа, но непонятно, на кого.

РИММА. В меня почему-то мало влюблялись. В классе девчонки были намного хуже, в них влюблялись. А в меня нет. Почему?

МАКСИМ. Я влюбился.

Римма машет рукой.

Твоя проблема знаешь в чем? У тебя в глазах читается: мне никто не нужен.

РИММА. Может быть. Мне действительно никто не нужен. То есть нужен будет один – когда на ком-то переклинит. Но пока нет.

Идет к выходу из кухни, спотыкается, кофе выплескивается. Два вскрика – ее и Лины , входившей в кухню.

РИММА. Обожгла?

ЛИНА. Нет, я напугалась…

Римма уходит, Лина подходит к плите. В руках у нее бутылочка с соской. Она включает газ, ставит кастрюльку с водой. Максим наблюдает.

ЛИНА. Ты не смотри так. При муже особенно. А то он уже спрашивает.

МАКСИМ. Так заметно?

ЛИНА. Римма вон свободна – займись. Красивая девушка.

МАКСИМ. У меня по жизни один парадокс: если девушка мне не нравится, она свободна. Если нравится – уже занята. Замужем или еще как-то. (Подходит.) Действительно, надо держать себя в руках. (Протягивает руку, дотрагивается пальцами до плеча Лины.) Все, я от одного этого уже умер. Представляешь, как мало мне надо для счастья?

ЛИНА. Убери.

Максим убирает руку.

ЛИНА. У нас с тобой никогда ничего не будет. Никогда и ничего, понял? И успокойся.

Вечер следующего дня. И снова – общее собрание. Все держат в руках тексты договоров.