Александр Звягинцев - Последний идол (сборник)

Максим (неуверенно) . Привет. Давно не виделись…

Инга.Да все как-то не получалось… Или желания не было.

Максим.Ты как?

Инга.Фифти-фифти. Что-то удалось, что-то пока нет…

Максим.Ты теперь здесь командуешь, я слышал.

Инга.Ну, всем командуют владельцы, акционеры…

Максим.И кто это?

Инга.Ну, это тайна великая… Там черт ногу сломит, пока разберешься среди всех этих офшоров и Каймановых островов!

Максим.А ты тогда кто?

Инга.Наемный менеджер. Чья цель — обеспечить прибыль. Любыми способами, которые сочту нужными.

Максим.Надо же… Значит, наше изгнание твоих рук дело?

Инга.Все еще можно изменить.

Максим.Вот как! И что же для этого надо сделать?

Инга.Не знаю.

Максим.А кто же знает?

Инга.А ты подумай сам.

Максим.Ничего не понял.

Инга.А что тут непонятного? Можно все изменить. Я могу все остановить. Но зачем мне это делать? Я не знаю. Подумай, может, что придумаешь.

Инга уходит. Появляются Неволин с Дунькой. У них в руках пакеты, из которых они достают пиво и какую-то закуску.

Максим.Ты знаешь, кто сейчас здесь был? Инка Завидонова…

Неволин.Господи, а она откуда?

Максим.Она теперь тут всем распоряжается. Большой человек.

Дунька.Так, я могу узнать, что это за персонаж тут объявился и чего ему тут надо.

Неволин.Инка Завидонова — местная девчонка, у нее с твоим дядей было что-то вроде юношеской любви…

Максим.Да какая там любовь! Так, пару раз по пьяному делу… А она решила… Потом оказалось, что она даже от ревности повеситься сдуру собралась, а вот Неволин ее спас — из петли вынул…

Дунька.Ничего себе вы тут развлекались! По полной программе… А ты, Неволин прямо настоящий спасатель — меня спас, ее спас… Герой настоящий! Дай-ка я тебя поцелую…

Дунька целует Неволина.

Неволин.И чего она хочет?

Максим.Да я ни хрена не понял! Я, говорит, могу остановить ваш отъезд, но не знаю, зачем мне это делать. Вот ты, говорит, и подумай, зачем мне это делать…

Дунька.А до тебя что — так и не дошло?.. Тебе или жениться на ней надо. Ну или просто трахнуть тут по-быстрому. В смысле заняться с ней любовью, чтобы снять тягостное воспоминание о попытке суицида, который гнетет ее всю жизнь, и тем самым вселить надежды на будущий роман… Элементарный психоанализ. На детском уровне.

Максим смотрит на Неволина. Тот разводит руками.

Неволин.Во всяком случае никаких других мыслей мне в голову не приходит.

Максим.Куда мне жениться? Если Светка ребенка ждет!

Дунька.Точно ждет?

Максим.У нее справка есть!

Дунька. Ну, справку я тебе любую сейчас сделаю…

Неволин (серьезно) . Одно понятно — она пришла по твою душу. Твоя душа ей нужна.

Максим.Зачем?

Неволин. То ли хочет пробудить в ней раскаяние, то ли растоптать уже до конца…

Дунька.Ошиблась девушка. Сильно промахнулась. Души-то у нас никакой уже нет, да, дядя Максим? У нас там теперь выемка, пустое место…

Максим молчит, погруженный в какие-то свои мысли.

Большая комната. Входит Клава. Спускает платок с головы на плечи. Устало садится на пустой стул. Сидит, погруженная в свои мысли. Вдруг дверь чулана распахивается со скрипом, и Клава видит бюст… Клава какое-то время молча смотрит на него.

Клава.И чего они его прячут все? Не нравится? Или стесняются? Нашли чего стесняться! Поставили бы прямо перед домом, как памятник, глядишь, сегодня и не выгоняли бы…

Входит Виктор.

Виктор.Клава, ты что ли? Прощаться пришла?.. Как живешь-то? Что-то мы с тобой давно не виделись…

Клава.Жизнь моя как у всех — сегодня здесь, а завтра на помойке.

Виктор (он все еще расслабленно благодушен после выпитого) . Тебя-то уж точно никто не тронет. Без тебя и поселок этот представить нельзя. Ты же здесь как домовая… Всегда была, всегда будешь.

Клава.Ну да… Давно ты тут не был, ничего не видишь, ничего не знаешь. А тут все перевернулось…

Виктор не слушает ее, он вдруг погрузился в воспоминания.

Виктор. А дочь как?.. Девушка Юля, моя первая настоящая любовь! Какая может быть только в юности. Среди лесов, полей, под трели соловья!.. прозрачными ночами… Все было именно тут. Господи, сколько же лет прошло уже!.. Помнишь, как ты нас с ней гоняла?

Клава.Память пока не отшибло.

Виктор.Все пальцем грозила: «Учти, Виктор, я не погляжу, что я тебя еще с таких вот лет помню… Дочку позорить никому не дам! Кого хошь за нее разорву!» А у нас с ней ничего такого и не было… Только целовались у родника среди тучи комаров… Ее они, кстати, совсем не кусали. Лягушки еще орали, как оглашенные… Когда это было!

Клава.Грозилась и правильно делала. Потому что ничего у вас с ней быть не могло. Кто был ты, а кто она? А ты совсем ополоумел тогда, знать ничего не хотел…

Виктор.Зря ты тогда меня боялась, она меня быстро отшила. Надоел… Я же для нее сопляк был, а вокруг нее столько взрослых мужиков с деньгами крутилось, а тут я с потными ручонками… Эх, разбили вы мне с дочкой своей сердце тогда…

Клава.Значит, надо было.

Виктор.Может быть, и надо, может быть… И как она сейчас? Она же вроде бы куда-то уезжала? Потом вернулась…

Клава.Да как… Живет… А лучше бы не жила…

Входит Вера Александровна.

Вера Александровна.Клава, вы про кого этого так?

Клава.Про Юльку, дочь мою, а то про кого же… Про нее, паскуду…

Виктор.Погоди, Клав! Ты что несешь? Ты понимаешь, что ты говоришь?

Клава.В том-то и дело, что понимаю. Спилась она… Насовсем. На человека уже и не похожа… Про другое и не говорю… Она тут по рукам у последних забулдыг ходит. А последнее время с строителями связалась… Этими, как их, гастарбайтерами… Их же сюда теперь все больше завозят и завозят… Они же тут без баб живут, а мужики здоровые, вот она к ним и ходит, зарабатывает на бутылку…

Вера Александровна.Но желать смерти!.. Дочери…

Клава.А что же мне — внучке смерти желать? Она ж уморит ее — или нарочно, или ненароком. Родила, я уже и не надеялась… Беременная была, я места себе не находила — все боялась, что у нее больная или урод родится. А родилась нормальная. Это же счастье какое, что не урод! Девочка такая хорошая, светленькая… А эта… Только месяц, может, и не пила… А потом — то накормить забудет, то на морозе оставит, а сама бегает, похмелиться ищет… Вином поить начала, чтобы девчонка не плакала…