Любовь Столица - Голос Незримого. Том 2

Всё ж, как это ни зови,
То упоение чистейшее любви!
А выпив кубок свой, поверь, как он ни сладок,
Ты ощутила бы горчайший вдруг осадок.

Не может быть, эрот! На друга поглядев,
Меня бы понял ты.

То – заблужденье дев,
Ему принадлежа, сама б ты поразилась,
Как это дивное лицо бы исказилось,
Как изменился б взор, внезапно мутным став,
Как запеклись уста…

Быть может, ты и прав.
И счастье лишь в одном…

Томленье поцелуя…

Где ты?

С тобой. Всегда. О, спи… Тебя люблю я!

Итак, я выиграл пари,
И в первых проблесках зари
Найду насмешника – Эрота,
Что оскорблял меня без счета!

Вот я, хоть и темно еще!
Как настроенье?

Хорошо.
Меня разнежил мрак лазурный…
Твое же?

И мое недурно.
А я, признаться, ожидал,
Что духом ты совсем упал!

Мне духом пасть? Но отчего бы?

Да от исхода нашей пробы.

Я, право, не пойму тебя!

Коль ты забыл, напомню я.
Тому назад уже полвека
Ты сумрачного человека
С богиней утра золотой
Соединил своей стрелой
И верил – будут прочны узы
Такого странного союза!

Я в это верю и теперь.

Ха-ха-ха-ха! Угодно – верь!
Но загляни сначала, комик,
В приют их – ивовый тот домик! —
Уже оставлен Эос он.
Там гордый некогда Тифон,
Теперь бессилен, жалок, брошен,
На листьях дрыхнет, горсть горошин
Пустыми деснами жует
И с нетерпеньем смерти ждет!

Ну, что поопустились крылья?

Негодный! То твои усилья.
Ты Эос вымолить внушил,
Чтоб жизнь он вечно сохранил,
Не досказав: храня и юность…

Не отопрусь. Куда я сунусь,
Не миновать уж там разлук!
Что ж? Отдавай же мне свой лук!

О нет! Мне самому он нужен.
Ты ж не останься безоружен!

Как так? Вот в голову придет!

Теперь напомнить мой черед.
Тогда ж, тому назад полвека
Ты трепетного человека
С богиней ночи голубой
Соединил своей стрелой
И думал – будут слабы путы
Такой любви, любви минуты!

Я так же мыслю и сейчас!

И ошибешься… в этот раз!
Смотри же ты, о скептик смелый,
На храм тот маленький и белый!
Селеною построен он,
И там лежит Эндимион,
Такой же любящий, любимый, —
И с нежностью непостижимой
Богиня к дремлющему льнет
И пробужденья страстно ждет…

Ну, что посвесились кудряшки?

Я лишь сочувствую бедняжке,
Что, вняв тебе, который глуп,
Должна любить тот теплый труп,
Покоящийся в розах, в холе…
Я – враг подобных меланхолий!

Эх, ты, веселий легких друг,
Давай-ка мне скорей свой лук!

Мне твой принадлежит, напротив!
Себя к нему уж приохотив,
Его хозяин я прямой.

Нет, он не твой!

Нет, нет, он мой!

Не вырвешь, если напрягуся…

Фу… Будет. Разве мы – два гуся,
Что тянутся из-за куска?
Ведь как-никак мы – два божка.

Не лучше ль спор решить в беседе
Участниц двух трагикомедий?

Привет сестре моей, вернейшей из невест!
Скажи мне, милая, ужель не надоест
Тебе сидеть вот так над пастухом сонливым,
Когда есть бодрствующих столько? Лишь к оливам,
Что там, в лугах, ступай!

Но я люблю его,
Как, Эос, любишь ты Тифона своего.

Я? Старца этого, разящего могилой?

Не всё ли то равно? Ты любишь.

Я любила!
И очи застилал мне радужный туман…
Но он рассеялся – и вижу я обман
Той страсти длительной и верности напрасной…
Любовь навек страшна. На миг она прекрасна!
Был юный мил Тифон, а старый – гадок… Что ж,
Есть молодой Кефал! Но, нет, ты не поймешь!

Да, не пойму, прости. Навечно быть влюбленной —
Восторг единственный, ничем не омраченный!

Прощай! Теперь я мчусь на голубой Олимп,
Где пурпур тог и уст, венков и кудрей нимб —
Где я все горести земные позабуду!

Ты счастлива, сестра?

Была. А ты?

Я буду!

И ты готова ждать?

И долго?

О, века…

Да, всё же я тебе завидую слегка:
Я и в богах моих земного вижу много,
А ты и в юноше своем узрела бога!

Выходит, коль послушать то,
Из нас не выиграл никто.

И оба мы не проиграли,
Спор не решен, как и в начале!
Но, чтоб не ссориться нам впредь…