Ларс Нурен - Пьесы

ДАВИД.Я понимаю, что ты должен лизать задницу постояльцам, но неужели надо делать это с такой готовностью, с таким рвением? Я тут написал сочинение про Авраама, не оставшееся без внимания, — про того самого, который принес в жертву своего сына, — и сделал из него официанта… Смешно получилось, мне пятерку поставили.

МАРТИН.Из тебя бы вышел отличный поэт.

ГЕОРГ.Тебе самому в поэты пора.

ДАВИД.Кстати, завтра Чессмана отправят в газовую камеру.

МАРТИН.Неужели они еще не казнили этого негодяя?

ДАВИД.Он невиновен. Зачем ты так говоришь?

ГЕОРГ.Конечно виновен. Так же, как и ты.

ДАВИД.В чем же это?

МАРТИН.А вот и Элин. (В кухню входит ЭЛИН, в руках у нее чашка и два подарка. Во рту сигарета.)

ЭЛИН (глядя на крысоловку). Я же говорила, чтоб вы не смели выставлять крысоловку на видное место! (Вынимает ее из ведра.) О господи! Да они до сих пор живы!.. Давид! Вынь их оттуда! (Отодвигает крысоловку подальше от себя.) Выпусти их в лесу.

ГЕОРГ.В каком лесу?

ЭЛИН.И чтоб это больше не повторялось!

ДАВИД (берет крысоловку, идет к двери, потряхивая ею, как маракасами). Выступает Кармен Миранда вместе с партнером.

МАРТИН.Доброе утро, дорогая. Наконец решила спуститься?

ЭЛИН (кашляет). Почта пришла?

МАРТИН.Все же с этим кашлем тебе следует обратиться к врачу.

ГЕОРГ (раздраженно). Не забудь его с собой прихватить, хватит тут перхать уже.

МАРТИН.Почему ты так говоришь? Мне просто жаль маму, она уже давно ходит с таким кашлем… Очень действует на нервы. Ты и сам это понимаешь.

ГЕОРГ.Тебе ее жаль? Это что-то новенькое.

МАРТИН.В каком смысле?

ЭЛИН (наливает себе кофе, смотрит в окно. Слышится голубиное воркование). Давид.

ДАВИД (из-за дверей). Что?

ЭЛИН.Это ты ночью расхаживал под окном?

МАРТИН.Вот будет здорово, когда здесь построят настоящую автостраду… Наверное, и народ скорее сюда потянется.

ЭЛИН.Может быть. (Входит ДАВИД.) Что ты с ними сделал?

ДАВИД.Искусственное дыхание.

МАРТИН.Хотя в таком случае они просто-напросто будут проезжать мимо.

ЭЛИН (садится, закуривает). И я тоже.

ДАВИД.Что это?

ЭЛИН (протягивает ему подарки). У тебя ведь сегодня день рождения.

ДАВИД.Ах да, точно. На день рождения ведь дарят подарки.

МАРТИН.Открой и посмотри.

ДАВИД.Что это?

ГЕОРГ (с иронией). Что это?

ДАВИД (Разворачивает свертки. Это сборник стихов Экелёфа «Бессмыслицы» и белая футболка). Как мило… Большое спасибо, у меня как раз есть точно такая же.

МАРТИН.Давид, мальчик мой… сегодня у тебя день рождения… никогда бы не поверил в то, что… (Внезапно его переполняет сентиментальное воодушевление, жестокость временно отступает.) Что когда-нибудь буду вот так вот сидеть за одним столом с такими прекрасными молодыми людьми, правда, мать? И за что нам, собственно говоря, это счастье? Я все вспоминаю тот августовский день в тридцать девятом, когда мы ездили смотреть виллы… Мы как раз только что уговорили твоего отца подписать поручительство. Проходили весь день и успели посмотреть бог знает сколько вилл. Под конец, ближе к вечеру, ноги у меня стали заплетаться, и я подумал: «Все, больше ни шагу не сделаю, хватит, едем домой, в город, в нашу двухкомнатную квартирку в Скиллингренде — там и останемся»… Но тут Элин говорит: «Нет, давай обойдем еще один квартал — тот, что за углом». — «Да там и домов-то никаких нет, — сказал я. — Только горы щебня». И тут перед нами появляется самый прелестный домик из тех, что я когда-либо видел. Ну я и говорю: «Такой дом наверняка не продается». — «Это точно, — ответила ты. — Но мне так хочется пить, может быть, позвоним в дверь, попросим стакан воды?» — «Ну что ты, не стоит». Но она все-таки позвонила. Дверь ей открыла маленькая женщина, первое, что она сказала: «Неужели маклерское бюро уже дало объявление?» А Элин сделала вид, будто ни капельки не удивилась… А к следующей пятнице мы уже купили дом и начали переезд. У меня был свободный день, и я помогал Элин вешать занавески… Помнишь тот день, когда мы вернулись в город? Мы были так счастливы…

ГЕОРГ.Ты что, издеваешься?

МАРТИН.Ты тогда оставался у бабушки.

ГЕОРГ.А где твой подарок?

МАРТИН (еще безразличнее). Поди его разбери, что ему надо. У него ведь есть все что душе угодно. (Достает старый коричневый бумажник, вынимает оттуда пятьдесят крон.) Вот тебе полтинник, ступай и купи то, чего тебе хочется. Сделай одолжение, Давид.

ДАВИД.Спасибо, папа. Большое спасибо.

ЭЛИН (считает, что МАРТИН дал слишком много, но ничего не говорит). Что это за книга?

ДАВИД.Стихи. Бессмыслицы.

ЭЛИН.Но ведь ты именно такую хотел.

ДАВИД.Так она называется: «Бессмыслицы».

ГЕОРГ.Значит, у тебя сегодня день рождения?

ДАВИД.Похоже, что так… Ты-то наверняка мне ничего не купил? Да-а, бьюсь об заклад, ты не такой дурак.

ГЕОРГ.Купил, конечно. (Выходит за дверь.)

ДАВИД.Ничего себе.

ЭЛИН.Очень мило с его стороны.

МАРТИН.Да… ты становишься взрослым, Давид.

Пауза.

(Себе под нос.) И что с тобой дальше будет?

ДАВИД.Наверняка какая-нибудь пластинка.

МАРТИН.Люди не могут не волноваться о том, как сложится судьба их детей.

ДАВИД.Все будет хорошо.

МАРТИН.Ты ведь понимаешь, что мы с мамой за тебя переживаем.

ДАВИД.Почему? Неужели я даже день рождения не могу отметить в тишине и спокойствии?

ГЕОРГ (возвращается). Да уж, будь так любезен.

ДАВИД.Это мне? Да? (Очень доволен.) Спасибо, не стоило беспокоиться. (Снимает обертку, достает книгу.) Большое спасибо.

МАРТИН.Можно взглянуть?

ЭЛИН (берет книгу, рассматривает ее). Да, ты сегодня разжился книгами.

МАРТИН.Как она называется?

ЭЛИН протягивает книгу ему.

ГЕОРГ.Называется «Насилие».

МАРТИН.«Насилие»? Куда подевались мои очки?

ГЕОРГ.Это книга о том, как в Америке два еврея-педика убили маленького мальчика, а тело запихнули в канализационную трубу. Потом они пытались отмыть его член селитрой.

МАРТИН.Вот оно что… А эти двое, их, случайно, звали не Леопольд и Лейб или что-то вроде этого? Да, ужасная была история. Просто ужасная.