Ларс Нурен - Пьесы

Я не поеду завтра в Мальмё. Сама иди в моряки. У тебя неплохо получится. Что молчишь? Не поняла, что ли?

Пауза.

Ты меня не заставишь. Слышала, что я сказал? Мама, я не хочу!

МАРТИН входит в столовую. Почти не заметно, что он пьян. Он пришел с улицы.

МАРТИН.Элин, ну что же ты все стоишь у плиты? Давай лучше я. (Берет у нее нож.) Я ходил за сигаретами. Какой прекрасный вечер. О чем болтаете? До чего ж тупой нож, только масло им резать. (Точит лезвие точильным камнем с рукояткой.) Ну и ну, Георг тоже с нами обедает? Вижу его машину. Так о чем вы тут болтали?

ЭЛИН.Да так, ни о чем.

ДАВИД открывает окно. На часах почти семь. На улице прохладный и тихий майский вечер.

ДАВИД.Какой свежий воздух.

МАРТИН.Элин, а может быть, пойдем прогуляемся, как раньше?.. Как в прежние времена.

ЭЛИН.Куда? Что-то не хочется.

МАРТИН.Ну что ты. Разве не скучно сидеть так без дела весь вечер?.. Может, по радио что-нибудь интересное? А что это у тебя за газета? Вот бы по радио передавали какой-нибудь увлекательный детектив… Помнишь «Случай Грегори», Давид?

ДАВИД.Нет.

МАРТИН.Конечно помнишь! Ты так испугался, что ночью пришел спать ко мне в кровать. Наверняка помнишь! Что там в газетах? Чушь всякая. Ты не мерзнешь? Давид, поди наверх, принеси маме кофту.

ЭЛИН.Нет, я больше не мерзну.

МАРТИН.Ты продрогла. Где та кофта, что моя мать связала тебе на прошлое Рождество? Почему ты ее не носишь? Она такая красивая. Ты ведь именно такую хотела, как у меня, правда, Элин? Поди наверх и принеси маме кофту, будь так любезен. Элин, ты не на сквозняке сидишь?

ЭЛИН.Нет, все в порядке.

МАРТИН.Точно? Давид, закрой, пожалуйста, окно. Что-то мне не по себе. Слышишь, что я говорю?

ЭЛИН.Пусть будет открыто. На улице так хорошо.

МАРТИН.Думаешь? Тогда ладно. Ты слишком много куришь.

ЭЛИН.Люблю курить.

МАРТИН (долго откашливается, смотреть на него противно). Еще бы, но, возможно, отсюда и кашель. Утром ты первым делом закуриваешь сигарету. (Зевает.) Вот я никогда глубоко не затягиваюсь. Все из-за этой жары. Когда-нибудь твои голуби угомонятся? (Выглядывает в окно.) Ишь ты какой — я его прежде не видел.

МАРТИН подманивает голубя к себе, подражает голубиному воркованию, разговаривает с ним. ЭЛИН и ДАВИД переглядываются.

Он понимает каждое слово. Гули-гули-гули-гули, иди сюда, моя птичка. Ну вот, улетел. На улице всего четырнадцать градусов. (Стучит по термометру.) Помнишь, как мама говорила, когда ты был маленьким? Ты никак не мог взять в толк, что градусники бывают разных видов, и мама говорила: «Нет, этот термометр не суют в детскую попу, этот суют в задницу самой природе». Никогда не забуду, как однажды, когда мы жили в Кевлинге… Помнишь, Элин, мы жили возле самой скотобойни? А ты, Давид, был совсем еще маленьким…

ДАВИД.Как же, как же, помню.

МАРТИН.Ты серьезно?.. Как-то утром они привезли телят — ну вы понимаете. Мама стояла у окна и мыла посуду. Посмотрев на улицу, она увидела грузовик с телятами, которых собирались выгрузить и погнать на убой… И тут один из них вырвался и побежал. Мужики ринулись за ним. И тут наша мама раскрывает окно и кричит во все горло: «Нет, не туда, ах ты глупый теленок! Только не туда!» Все просто опешили. Они уставились на нее, думая, что за чокнутая тетка… Помнишь, Элин? Вот дело было. Я помню, как умер Густав Пятый. Было воскресенье, у тебя началось страшное нагноение в челюсти, ты весь день лежал и кричал. А мы никак не могли помочь, только делали тебе спиртовые ванночки… Мне так хотелось послушать трансляцию с похорон и Свена Йерринга.

ДАВИД.Зато я помню, как прошлым летом к нам явились двое из налоговой инспекции, чтобы проверить квитанции, необходимые для инвентаризации, или что-то вроде того. А ты всю неделю был так безбожно пьян, просто в стельку, и в документах был полный бардак.

МАРТИН.Зачем ты это вспомнил?

ДАВИД.Да так, не знаю. Они пришли и постучали: а вот и мы, мы из налоговой, договорились с хозяином о встрече на это время. А мама сказала: «Секундочку. Проходите, пожалуйста. Сейчас я его позову». Она ведь знала, что ты валяешься наверху в дым пьяный.

МАРТИН.Оставь меня в покое, черт бы тебя побрал! Тебя это касается.

ДАВИД.Тогда мама пошла в кабинет, взяла все документы, какие были, положила их в папку, а потом вошла в столовую и с улыбкой двинулась прямо к ним: «Вот документы». И тут она якобы случайно споткнулась, папка вылетела из рук, все бумаги рассыпались по полу, ну и ну… Те двое пообещали вернуться через несколько дней, когда она приведет документы в порядок. Ловко придумано, а?

МАРТИН.Что тут сказать.

ДАВИД.Тебе-то точно сказать нечего.

ЭЛИН.Будь добр, сходи наверх, позови Георга, садимся за стол.

ДАВИД.Мама, я просто хотел сказать, что я восхищаюсь тобой.

МАРТИН.А мной ты когда-нибудь восхищался?

ДАВИД.Тобой? Нет.

МАРТИН.Понимаю. (Встает, вид у него удрученный.)

ЭЛИН стоит рядом. Неожиданно целует МАРТИНА.

Ты что?

ЭЛИН.Ничего.

МАРТИН.Ты поцеловала меня.

ЭЛИН.Правда?

МАРТИН (спустя некоторое время). Неужели вы не понимаете — вы и мама, мама и вы — это самое прекрасное, что есть в моей жизни… (Обнимает ее.) Постой. Я так… Нам надо помочь друг другу… Что я буду без вас делать?.. Давид, малыш… мальчик мой… (Небольшая пауза.)

ЭЛИН.Иди.

МАРТИН.Что? Кто?

ЭЛИН.Вон там косуля обдирает кусты с жасмином.

ДАВИД.Иди прогони ее.

ГЕОРГ (спускается по лестнице, на нем парадный костюм, галстук и шляпа). Что у нас на обед?

МАРТИН.Смотрите, кто к нам пожаловал! Без слез не взглянешь. На похороны, что ли, собрался? Я всегда знал, что ты у нас щеголь. Сегодня на обед то, что осталось от вчерашнего свадебного ужина. До чего ж некультурные люди, он думал, что прищелкнет меня, как клопа. (Щелкает указательным пальцем о большой.) Но я ответил ему как обычно: «Лошади на конюшне, мой господин».

ЭЛИН.Он собирался на танцы с Моной.

МАРТИН.Значит, он был здорово пьян.

ДАВИД. Он хватал ее за сиськи.

ЭЛИН.Этого лосося нам и на завтра хватит. Ты Лене звонил?

МАРТИН.Когда я, по-твоему, мог успеть?

ДАВИД.Какой Лене?

ЭЛИН.Георг, береги пиджак.

МАРТИН.Твоей тетке. Потом позвоню.

ЭЛИН.Поешь, пожалуйста, Давид. Ты ничего не ешь.