Равиль Бикбаев - Человек-Война

- Тот, - польщенно улыбнулся блоггер, - а так-то меня Борис зовут. Хотел беженцев с рук на руки передать, наши в России готовы их принять и помочь на первых порах. Вот я и поехал. Ну и репортаж тоже написать надо. Пусть люди знают, что да как. Вот и угодил здесь в засаду. Хорошо хоть ребята ещё неделю назад подарили АПС, да гранату с собой прихватил, пригодилось.

- Я и сам твои крымские посты читал, - по-товарищески улыбнулся ему, Николай Васильевич, - грамотно, хорошо излагаешь, коротко, ясно, по делу. Молодец!

Не отвечая Борис достал из кармана мятых штатов цвета "хаки" пластиковый флакончик с перекисью водорода и индивидуальный пакет. Зубами разорвал пакет, марлю бинта смочил жидкостью.

- А ты? - отвернувшись от блоггера, спросил Чича стоявшего рядом с Солором парня с бледным лицом,

- Максим, - скупо представился тот, - позывной "Клинч".

- Я гранату в этих сучар кинул, а ребята хоть и раненые кинулись к оружию, вот и отбились, - вытирая марлевым тампоном с перекисью водорода лицо и болезненно морщась от этой процедуры, объяснил Солор.

На мгновенье как в кошмаре покрыли крохотные пузыри его лицо, а потом пропали, с порезов была смыта кровь.

- Клинч, ко мне в отряд? - предложил Чича, - Раны то у тебя ерундовые, за неделю всё зарастет, или в дальше в Россию?

- Так я вот, - замялся парень и провел руками по грязной майке, взглянул на больничные тапки, - нету уже ничего.

- Оденем, обуем, вылечим, - чуть улыбнувшись, пообещал Чича, - а оружие у тебя уже есть, да и сам в бою не обосрался, это главное.

- Ладно, - кивнул Клинч, - только я с другом, вместе сюда приехали, его позывной "Чё", вон он ...

А тот молча сидел рядом с убитым товарищем. У автобуса на дороге рядом положили убитых ополченцев, водителя и растерзанного пулями паренька, что первым выпрыгнул из автобуса и кинулся к оружию. Мертвым, всхлипывающие женщины платками закрыли лица. Детям испуганно смотревших на убитых ополченцев не закрывали глаза и их не просили отвернуться, пусть видят и помнят. Пусть помнят, как помнят в их семьях убитых и замученных родственников в годы Отечественной войны. Трупы карателей так и лежали неприбранными, ополченцы их уже обыскали и взяли трофейное оружие. Время неумолимо шло к полудню, яро палило солнце. Над мертвыми жужжа уже роились мухи. Пахло сгоревшим топливом, а от недалекого поля боя удушливо несло сероводородом разложения.

- Беженцев в машины и сопроводить до границы, - подойдя к автобусу стал распоряжаться Николай Васильевич, - за нашими убитыми пришлем трактор с прицепом и похороним их на поселковом кладбище, этих, - он кивнул в сторону тел мертвых наемников карателей, - оттащить в поле и нехай с остальными вояками землю нашу удобряют.

- Я сам Вовку домой отвезу, - тихо сказал худенький и растерянный Че, - пусть в родной земле лежит.

- Он к нам помогать приехал, - так же тихо ответил Николай Васильевич, - и положил живот за други своя, баб и детишек защитил, теперь эта земля ему родная. Тут обмоем, оплачем и проводим. Но если хочешь увести, то препятствовать не будем.

- Он прав Че, - судорожно вздохнул Максим, - мы же знали, на что шли. Тут Вовку положим, матери его скажем где могилка.

- Ребята, а разрешите вас сфотографировать и фото в блоге вывесить? - дрогнув голосом, спросил Солор.

Через два часа сообщение о нападении на конвой с беженцами, последующем бое, прочитают десятки тысяч читателей блога, сотни из них сделают перепосты этого сообщения в социальных сетях. К сообщению были приложены и фотографии. На одной из них рядом стояли Клинч и Че с осунувшимися от минувшего боя и ранений лицами, с оружием в руках, одетые в мятые майки, рваные выцветшие камуфлированные штаны, сквозь дыры которых видны окровавленные бинты.

Глава четвертая

- Где мой сын?! - за тысячи километров от этого города на юго-востоке на грани истерики кричала в мобильный аппарат связи Ольга.

- В Ростове, - откликнулся Снип и раздраженно, - пришлют адрес, я тебе тут же сообщу. Нечего на меня орать, сама за ним не усмотрела, а я его домой отправил.

Рядом стояла одетая в ушитое по фигуре "сафари" Ксюша, это она принесла из комнаты требовательно звонивший телефон. На операции сотовые они никогда не брали, оставляли в доме.

Вечер, время 19.45. Группа собиралась на очередную корректировку огня. Ночной скрытный марш, рекогносцировка местности, оборудование наблюдательных пунктов. Они сосредоточенно с привычной сноровкой готовились к очередному выходу. Возбужденное приподнятое настроение, сознание и нервная система готовят тело к грядущей опасности и борьбе за жизнь, приток крови к отдохнувшим и восстановившим силу мышцам делает все движения тела быстрыми, ловкими. Жизнь ускорила свой темп. Собираясь в разведку, на корректировку смерти они как отрекались от внешних связей, от привычного мира человеческих отношений, но мир не хотел отпускать их. По отпечатанному в аппарате номеру от пришедшей СМС, Ольга позвонила своему бывшему мужу, отцу их ребенка, отрекшемуся от своего сына, ради наркотика войны.

- Отправил домой? Он в безопасности? Легко ранен?! - бешено заорала Ольга, - Да его чуть не убили при эвакуации! Теперь Максим в отряде Чичи, там сейчас идут бои!

- С чего ты взяла? - с недоумением спросил Снип.

Он ещё имел возможность ответить этому бывшему для него миру, ответить бывшей жене, своей бывшей жизни, связь с этим миром ещё была и не только сотовая.

- Знакомая по ссылке в соц. сети вышла на блог Солора и увидела там Максимку, - всхлипнув, проговорила Ольга, - тут же мне позвонила, я в инет, открыла блог, прочитала, там Максим, там. Тут же в инете нашла ссылку на микроблог, а там прямая трансляция, идет бой, батальон Чичи атаковали, их жжёт "Смерч", ополчение несет потери.

- Врут, - неуверенно сказал он, - в этих трансляция врут и паникуют на девяносто процентов. Я знаю ситуацию, идет обычная артиллерийская дуэль. Ничего страшного, тут постоянно так.

- Олег! - со страхом и надеждой, так далеко и так близко, плакала Ольга, - Спаси Максимку! Слышишь? Спаси!

Как? Как спасти, если там идет бой? Где он его найдет? Остается только молиться и надеяться, что не убьют. Но он не верил в силу молитв и в веру надежды. Опять остро кольнуло под сердцем, ему было нехорошо, хмарь в душе. Эта хмарь, это предчувствие было предвестником смерти, и он знал об этом.

- Сделаю, что смогу, - через силу пообещал он.

- Буду молиться за Максима и за тебя тоже, - тихо, испуганно и с вечной женской надеждой на силу молитвы матери, сказала Ольга.

Дура ты Оля! Ты, что думаешь, что за тех кого убили и кого еще убьют не молились и не молятся? Но говорить об этом бессмысленно и он глухо оборвал разговор:

- Конец связи.

- Это кто? - мигом взревновала стоявшая рядом девушка.