Владимир Мирзоев - Тавматургия

ШУТ.Мне это трудно вот так объяснить.

ФАТА МОРГАНА.А вы попытайтесь.

ШУТ.Хорошо, попытаюсь. Понимаете, мы с моим другом, который сейчас прикорнул, но скоро проснется, мы не вполне уверены, что все это существует на самом деле: красные горы, синее небо.

ФАТА МОРГАНА.Вы правы — ничего этого нет.

ШУТ.Так я и знал!

ФАТА МОРГАНА.На субквантовом уровне. Хаос, движение майи. Но это лично для вас ничего не меняет. Роль свою вам придется играть до конца.

Фата Моргана исчезает.

Адская кухня. Шут, Макс, Кухарка.

КУХАРКА (варит варево в железном котле) . Я против репрессий и пыток. Я против массовых казней. Но всякой устрице в душу не влезешь. Каждому зайцу слезу не утрешь. О-хо-хо. Вот наловил себе крыс, пауков, скорпионов, пиявок, сопливых смешных головастиков. Будет подлива из подлости. Будет закуска из зависти. Будет шикарный десерт — византийская дыня-гордыня.

Появляются Шут и Макс.

ШУТ.Смотрите, принц, это она. Да не там, а вон там, возле самой кастрюли.

МАКС.Это Кухарка?

ШУТ.А кто же еще?

МАКС.По-моему, это мужчина. Усы, галифе, генеральский мундир.

ШУТ.Ну и что, что мундир? Это неважно — кухарки тоже бывают…

МАКС.Усатые?

ШУТ.Нет, военнообязанные. А усы не такая уж редкость у женщин в субтропиках. И описание сходится.

КУХАРКА.Да! Я против репрессий и пыток. Я против массовых казней. Но главное блюдо, любимое блюдо богов — рабочая косточка, труженик в собственном страхе. И в панировке греха.

По кухне скользит, как змея, молчаливая очередь из унылых тиранов, вождей и диктаторов. В руках у господ узурпаторов — железные миски и ложки.

МАКС.Смотрите, по-моему, там, за колонной, стоит мой отец.

ШУТ.Вы бредете, принц. Это просто рабочие.

МАКС.Да, конечно, я брежу. Сплю и вижу: отец ковыряет в носу. Это ужасно.

ШУТ.Это ошибка. Не может святой государь…

МАКС.Может — во сне. Вон он стоит — седьмой от конца. Теперь ковыряет в зубах.

ШУТ.Да, немного похож. Особенно в профиль. Предлагаю вам тоже — туда, встать в эту очередь.

МАКС.Что это вдруг?

ШУТ.Это не вдруг, это знак — ваш отец. Это как бы цепочка, преемственность. Дети должны подхватить что-нибудь и нести.

МАКС.Знаете что? Я не буду нести! Вы как хотите, а я просыпаюсь.

ШУТ.Рано, принц, умоляю! Вы вспомните, вспомните…

МАКС.Что?

ШУТ.Про свои апельсины.

МАКС.Да, я люблю апельсины.

ШУТ.Видите. Ладно, вы тут посидите пока. И забудьте про очередь.

МАКС.Я хочу три апельсина. Я люблю три апельсина.

ШУТ.Спокойно сидите, я вместо вас постою.

МАКС.За апельсинами?

ШУТ.Да. Только тихо, ни звука. Вы меня поняли?

МАКС.Да.

Шут подходит к очереди, скромно встает в самый ее конец. Тираны посматривают на Шута, потом начинают роптать, толкаться локтями и коленями. Кухарка в поту, методично разливает похлебку по мискам.

КУХАРКА.Этому дала… этому дала… этому дала…

Замечает Шута, подходит угрожающе близко.

КУХАРКА.А этому не дала!

ШУТ (голос дрожит) . Почему?

КУХАРКА.Ты лес валил? Ты воду носил? Ты кашу варил?

ШУТ.Я… я… я…

КУХАРКА.Ты съел с этой кашей бессмертную душу страны? Ты, похоже, не наш человек, ты Сатурну не брат, не товарищ.

А ну-ка, ребята, берите его, да в котел — пусть поварится в нашей среде…

ШУТ.Нет!

КУХАРКА.Пока не наступит суббота!

ШУТ.Нет, умоляю, не надо! Я просто актер! Я знаю, вам нужен, вам нужен другой человек!

КУХАРКА.Кто? Какой еще человек?

ШУТ.Принц, идите скорее сюда!

Шут энергично машет рукой. Макс подходит к Кухарке, но смотрит на очередь, вероятно, пытаясь понять, где отец и так далее.

ШУТ.Вот, прошу познакомиться, это тот самый… э-э… субъект, о котором я вам говорил.

КУХАРКА (угрожающе) . А ты воду носил?..

МАКС (не обращая внимания на Кухарку, идет вдоль очереди) . Нет. Показалось. Видимо, это его отражение в низших мирах. Все иллюзия, бред.

КУХАРКА (растерянно) . Что ему надо?

ШУТ.А черт его знает!

МАКС.Три апельсина хочу, три апельсина, три…

КУХАРКА.Что он бормочет?

ШУТ.Он говорит — подождите минутку… ему позарез, прямо сейчас, нужны апельсины. Три-четыре, в крайнем случае два.

КУХАРКА.Позарез? Апельсин?

МАКС.Я люблю…

КУХАРКА.Заводной апельсин?

ШУТ.Разве он заводной?

КУХАРКА.Разумеется! Это вам не будильник и не безопасная бритва. Это, братья, смертельно опасный, гигантский, горячий, оранжевый шар! Вам его показать?

ШУТ.Я не знаю. Пожалуй, не стоит.

МАКС.Подождите, я должен сначала… надеть свою бабочку.

Макс вытаскивает из кармана обычную черную бабочку, какие обычно носят со смокингом.

КУХАРКА (завороженно) . Это бабушка?

ШУТ.Бабочка.

КУХАРКА.Мамочка! Это же бантик!

ШУТ (тут же припомнив) . Ну естественно, бантик.

КУХАРКА.Чернушка, букашка! Помнишь Ялту? У Черчилля был дорогой, восхитительный, фирмы «Олимп». Черт меня подери!

МАКС (Шуту) . Разбуди, разбуди…

ШУТ.Предлагаю обмен. Раз вы так возбудились, то вы заберете себе этот бантик, а мы забираем свои апельсины и…

КУХАРКА.С этим бантиком я бы не кашу варила, а всю ночь напролет танцевала фокстрот. Или нет! Аргентинское танго! Ангина, озноб, лихорадка! Мне, естественно, нужен партнер.

ШУТ.Я… не то чтобы я…

КУХАРКА.Говорил, что артист, — отвечай за слова.

ШУТ.Да у вас тут, смотрите, на выбор, какие орлы. Все военная косточка, с выправкой!

КУХАРКА.В этих мужская — одна оболочка. Внутри они все мертвяки, мокрецы.

МАКС.Симулякры?

КУХАРКА.Вот именно. С этими хрен потанцуешь. У них в голове два режима, две главные кнопки…

МАКС.Страх и ненависть?

КУХАРКА.Точно! Откуда все знаешь? Дай мне бабушку, бантик. Пожалуйста.

МАКС.Скажешь «бобок» и получишь.

КУХАРКА.Бобок!

ШУТ.Думаю, это пароль.

Макс отдает бантик. Шут и Кухарка танцуют.

КУХАРКА (любуясь бантиком) . Как приятно, что можно забыть обо всем, обо всех — на минутку-другую.

ШУТ.Я на ногу вам наступил.