Леонид Леонов - Избранное

Шпурре (Мосальскому) . Verhören sie ihn! [26] Допрашивайте его.

Мосальский (со злой и подчёркнутой вежливостью) . Встаньте дальше.

Фёдор. Не бойтесь. У меня всё отобрали.

Мосальский. Встать дальше.

Фёдор отступает на шаг, зябко потирая руки.

Рекомендую отвечать правду. Так будет короче и менее болезненно. Это вы стреляли в германского коменданта?

Фёдор. Прежде всего я прошу убрать отсюда посторонних. Это не театр… с одним актёром.

Обернувшись в направлении его взгляда, Мосальский замечает Таланова .

Мосальский. Зачем эти люди здесь?

Фаюнин (привстав) . Свидетели-с. Для опознания личности изверга.

Мосальский. Я разрешаю им остаться. Займите место ближе, мадам. Вы тоже… (указав место Таланову) сюда! (Фёдору.) Имя и фамилия?

Фёдор. Я хочу курить.

Мосальский смотрит на Шпурре. Тот делает разрешительное движение пальцем. Держа одну папиросу за табак, Мосальский протягивает ее Фёдору .

И спичку.

Шпурре усмехнулся. Мосальский подносит спичку. Они смотрят в глаза друг другу. Огонь жжёт пальцы, но ненависть ещё сильнее. Мосальский отворачивается, когда падает свернувшийся уголёк спички.

Фаюнин (в величайшем оживлении) . Видать, закоулистый господин!

Шпурре. Wer ist der Mann? [27] Кто он?

Мосальский, Итак, кто вы?

Фёдор. Меня зовут Андрей. Фамилия моя — Колесников.

Общее движение, происходящее от одного гипноза знаменитого имени. Анна Николаевна подняла руку, точно хочет остановить в разбеге судьбу сына: «Нет, нет…» Шпурре вопросительно, всем туловищем, повернулся к ней, — она уже справилась с собою.

Записывайте, второй раз повторять не стану.

Мосальский (с сомнением) . Это точно… ваша фамилия?

Фёдор. Думаете, что я хочу присвоить себе честь поболтаться за него на виселице? Это, пожалуй, слишком высокаячесть для самозванца.

Мосальский (офицеру) . Bitte, schreiben sie auf! [28] Пожалуйста, записывайте. (Фёдору.) Ваше звание, сословие, занятие?

Фёдор. Я русский. Защищаю родину.

Мосальский (смутясь) . Я понимаю, но… нам нужно знать вашу последнюю должность.

Молчание.

Фаюнин. Разрешите пояснить. Председатель уездной советской власти.

Мосальский вполголоса диктует офицеру, который записывает.

Точно-с. Вот хоть и господина Таланова спросите. Им, как врачу, все жители известны.

Мосальский. Вы подтверждаете?

Таланов (не очень уверенно) . Да… мы встречались на заседаниях.

Фаюнин. И мамашу спросите заодно.

Мосальский переводит глаза на Анну Николаевну .

Анна Николаевна (не отрывая глаз от Фёдора) . Да. И хотя, мне кажется, десять лет прошло с последней встречи, я узнаю его. Я могу уйти?

Мосальский. Ещё минуточку, мадам.

Талановы сели.

Шпурре. Wieviel Mann hat er gehabt? [29] Сколько людей у него было?

Мосальский. Сколько людей состояло…

Фёдор. Я понял вопрос, офицер. Нас было пятеро.

Шпурре жмурится в усмешке.

Мосальский (почти вкрадчиво) . А вы не ошибаетесь, господин Колесников?

Фёдор (в тон ему) . Да нет, я в арифметике силён.

Все кратко посмеялись.

Мосальский. Но ваши люди действовали одновременно в десяти местах. Минимально мы считали вас за тридцать — сорок.

Фёдор. А это мы так хорошо работали, что вам показалось за сорок. (Сдержанно.) Погодите, когда их останется четверо, они померещатся вам за тысячу.

Фаюнин возмущенно подталкивает в бок Таланова, — какова, дескать, дерзость!

Мосальский (подавив в себе ярость) . Если ты не перестанешь скалиться, потаскуха, я сам сдеру этот смех с твоей морды…

Фёдор (так же негромко и с потемневшими зрачками) . Это твоя мама обучала тебя на чужбине русскому языку?

Шпурре бьёт кулаком по столу. Звон стакана о графин. От прежней элегантности Мосальского не остаётся и следа. Со словами: «Скорой смерти ищешь, дьявол?» он пружинно поднимается и, схватив пистолет за ствол, кидается к арестованному. Два солдата привычно, со спины, выпрямляют Фёдора. Нахмурив брови, Анна Николаевна безотрывно смотрит в лицо сына.

Фаюнин (вцепясь в локоть Мосальского) . Только не здесь, Александр Митрофанович, ради Христа, миленький… не здесь! Тут же еда, вы мне всю обстановку забрызгаете. Там у нас тихий чуланчик есть… Александр Митрофанович!

Шпурре также показывает жестом, что делать это предпочтительнее там. Фёдора уводят.

Анна Николаевна. Если не уйти… то хоть отвернуться я могу, господин офицер? Я не люблю жандармских удовольствий.

Мосальский (смешавшись) . Вы свободны. Благодарю вас, мадам.

Он спешит догнать ушедших.

Анна Николаевна. У меня закружилась голова. Проводи меня, Иван.

Она видит обронённый на полу платок Фёдора. Вот она стоит над ним. Она поднимает его. В его центре большое красное пятно… Она роняет платок обратно.

И тут кровь. Какая кровь над миром!..

Фаюнин любезно провожает Талановых до дверей. Анна Николаевна уходит первою.

Фаюнин. Железная у тебя старушка, доктор. Ты послабже будешь!

И враз притворил за ним дверь. Исподлобья поглядывая на телефон и внезапно меняя направления, Шпурре ходит по комнате. Он даже берёт трубку, свистит, стучит по ящику, как бы стремясь разбудить в нём голоса победы. Потом очень обеспокоенный Мосальский вводит мотоциклиста . Отдание чести. Из громадного штабного конверта Шпурре извлекает крохотную, в несколько слов, записку. Он вертит её в руках. Мосальский воровски заглянул через плечо. В его лице отразилась растерянность.

Шпурре. Verhör vertagen! [30] Допрос отложить на завтра!

Уходит мотоциклист. Удаляются офицеры . Конвойный командир снимает караул: «Wegtreten, marsch» [31] Команда. Шпурре всё ещё смотрит в записку.

Фаюнин. Ай новости есть, милый человек?

Мосальский (торопливо застёгивая запонку на руке) . Не пришлось бы тебе, Фаюнин, где-нибудь в канаве новоселье справлять. Плохо под Москвой.

Фаюнин (зловеще) . Убегаете, значит… милый человек? А мы?

Уходит и Мосальский . Шпурре всё стоит. Фаюнин осторожно, чтоб разведать обстановку, подходит к нему с бокалом вина.

Не позволите винца… для поддержанья сил?

Точно не узнавая, Шпурре смотрит на него сверху вниз и вдруг хватает за плечи. Это разрядка бешенства. Оба бормочут что-то. Шпурре и Фаюнин, раскачивающийся в его лапах. Вино расплёскивается из бокала. Откинув градского голову в кресло и оглашая тишину одышкой, Шпурре покидает гостеприимного именинника. Фаюнин долго сидит зажмурясь: судьба Кокорышкина ещё витает над ним. Когда он открывает глаза, — в меховой куртке, надетой на одну руку, другая на перевязи, — перед ним стоит Колесникови с любопытством разглядывает его.