Юлия Поспелова - Новая пьеса для детей (сборник)

Маша.Вчера. Тот есть позавчера уже. Помнишь, ты свою в школе забыла?

Нина.Так я же сразу вернула.

Юля.Ничего ты не возвращала! Отдай «Алгебру», а то я скажу, что это из-за тебя у меня двойка!

Лена.Отдай ты ей, а то она вонять не перестанет.

Юля.Сами вы!

Нина.Но я правда отдала.

Юля.Отдала она! Смотрите какая! Бедна она, несчастная, сбежала, замерзла! Жалеют ее все. А чего ее жалеть! Как «Алгебру» чужую затырить, так она не бедная. Сбежала она! Лучше бы и не возвращалась.

Нина.Вот именно. Лучше бы не возвращаться к вам. Сволочи вы все-таки, терпеть вас не могу. Злющие!

Лена (издевается) . А мы-то тебя прямо обожаем!

Маша.Мы сволочи? Да за что ты нас так назвала?

Наташа.За то, что мы тут всю ночь из-за тебя не спали? Переживали за тебя?

Нина.Одолжение они мне сделали – не спали! Да хоть и вообще никогда не спите – мне-то что!

Маша.Какая ты все-таки, Нина.

Наташа.И жалеть тебя не за что, правильно тебя все дразнят.

Юля.Мало еще.

Лена.Ты-то молчи уж, «Алгебра»

Юля.Сама молчи!

Лена.Ты мне рот не затыкай!

Юля.Захочу и заткну!

Музыка заглушает голоса девочек, но они продолжают ругаться. Еще немного – и у них снова начнут отрастать когти, и глаза загорятся зеленым огнем. На этой более чем печальной ноте мы с ними и расстанемся… Но Нину мы еще увидим на минутку.

Действие Эпилога, как и Пролога, лучше не привязывать к конкретному месту. Может быть, затемнить всю сцену, оставив единственное освещенное пятно. В него входят обе Нины, держась за руки.

Нина.Прямо не знаю, что делать. Опять, что ли, убежать?

Нина-2.От себя не убежишь.

Нина.Да, точно. От себя – нет.

Нина-2.Здесь жить придется.

Нина.Я здесь не могу. Я с ними не умею.

Нина-2.А с собой – умеешь?

Нина.Да нет, наверно. Тоже не умею.

Нина-2.А они?

Нина.Что – они?

Нина-2.Они друг с другом умеют?

Нина.Нет, тоже не умеют. Это надо же – никто ни с кем не умеет.

Нина-2.Учиться придется.

Нина.А ты знаешь, я ведь, наверно, и учиться не умею.

Нина-2.Ничего. Если захочешь – научишься.

Занавес

Мне десять лет, и больше всего я боюсь родиться в прошлом. В прошлом можно было умереть от обычного рака. Сейчас я им каждый год болею – и ничего. В прошлом все красивые большие девочки были маленькие, неинтересно. А в самом древнем прошлом телевизоры были снаружи, а в мозге не было даже простых процессорных объемов.

Нам, конечно, и сейчас не позволяют ставить больше двух. Но детей победить невозможно. Старшеклассники знают, как пронести инсталлятор через робота-вахтера. Себе они ставят объемы бесплатно, а для таких младших как мы у них существует рассрочка. У меня четыре объема, не считая учебных. Можно никогда не переключать «Планеты-трансформеры» и играть в «Стоуншутеров» сразу за три разные команды. Конечно, из-за этого я иногда натыкаюсь на людей и стены, и не слышу многое из того, что говорят учителя и мама. Но они никогда не говорят ничего важного, поэтому мне не трудно делать вид, что я их слышу.

– Ты слышишь меня?

– Тебя?

– О чем ты думаешь? С кем я разговариваю?

– Мама, я тебя слышу.

– Папа возвращается.

Я на мгновение перестал контролировать зооподов, и антропоморфы сразу захватили половину их территории. Придется начинать с нижнего уровня.

– Когда. – Это не вопрос, мне не интересно.

– Сегодня. Прямо сейчас. Он уже близко.

Еще я не люблю прошлое за то, что в нем у меня был папа. Вы видели когда-нибудь, как папа писает в штаны? Если нет, значит, ваш папа не космонавт. Мой папа космонавт.

– Здравствуй.

В дверях стоит толстый мужчина. От него пахнет лекарствами. Я восстановил контроль над армией зооподов.

– Здравствуй, папа. Хорошо, что ты вернулся.

Не люблю прошлое. Мой отец – из прошлого. Стоит ровно. Прошлый раз он шатался, изо рта текла слюна. Потом его рвало. Сейчас лучше. Но мне все равно. Только из вежливости вхожу в объем подсказки.

Имя папы, его образование, экспедиции, пол, вес, состав крови, туча диагнозов… Все это я знаю. А вот типа новости: опять катастрофа, опять невозможное стечение опасных обстоятельств, опять жив, опять герой… У папы есть фанаты. Сейчас у любого фрика есть фанаты. А папа фрик из фриков: он самый говняный капитан Системы.

– Как ты?

– Хорошо.

– Выключи все.

Спорить бесполезно. Папа всегда видит, когда я играю. Я, назло, делаю еще два выстрела и выключаю.

– Я сказал все.

Я выключаю все, даже серию, где Белая Кровь попадает в плен к правителю Хе. Правда, я ее видел сто раз.

– Я тебя очень люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Папа рассердился, ушел. И нормально. Я снова включаю все.

Ночью меня разбудил Марк. Марк – это тоже мой папа, только ночью и мальчик. Ночью папа не помнит, что стал взрослым, поэтому с ним можно дружить, как с человеком. Это такая болезнь, она бывает у тех, кто слишком близко подлетает к Юпитеру. Она страшная, но мы живем в мире, где все можно вылечить. Я не дружу с Марком.

– Привет.

– Уходи к себе, к жене уходи.

– Ты уже так говорил.

Марк помнит все, о чем мы говорили прошлый раз. Но все равно не может поверить, что голая женщина в кровати – его жена.

– Чего ты ко мне пристал? Это моя комната, не ходи сюда.

– Я не больной.

– Ты больной, Марк. Посмотри на себя. Ты взрослый дядя. У тебя волосы даже на пальцах. Ты мой папа-придурок. Тебя показывают в новостях каждый раз, как что-то в космосе взрывается. Ты заразный, ты вонючка.

– Я не вонючка.

– Нюхай.

Я заставляю Марка нюхать подмышки.

– Воняет.

– Видишь.

– Ты из-за этого? Я могу чем-нибудь помазать.

– Я не из-за этого, Марк. Ты воняешь, как все взрослые, это нормально. Я просто не хочу с тобой дружить.

– Почему?

– Отстань. Тебя скоро вылечат. И ты снова будешь моим папой.

– Не вылечат. Я буду выплевывать таблетки.

– Ты не сможешь. Утром ты не сможешь. Утром ты папа.

– Поэтому?

– Нет.

– Я подменю таблетки сейчас.

– Марк, бесполезно. Мама заметит. Не заметит мама, заметят врачи.

– Тогда отдавай ручку, которую я тебе подарил.

Два папиных отпуска назад Марк подарил мне ручку со стриптизом – если перевернуть. Он достал ее из своего тайного клада, который устроил еще мальчиком и потом забыл. Мне очень не хочется расставаться с ручкой.