Наталия Гинзбург - Парик

Что ты собираешься делать? Приехать в город и переговорить с кем, с Массимо? Тебе совершенно не о чем говорить с Массимо. Нет. Никуда не двигайся. Сиди на месте. Сиди на месте и лучше пошли мне этот денежный перевод. Обязательно телеграфом. Все, мама чао! Должна тебя оставить. Ты напугана? Да, нет же. Не пугайся. Вот увидишь — все уладится. Как именно, я этого не знаю. Нет, я не сошла с ума. Мне, наверно, будет лучше попрощаться с тобой — этот разговор будет стоить нам кучу денег. Очень прошу тебя за перевод. Гостиница Коллодоро. Коллодоро. Да, спасибо, мама.

Женщина кладет трубку телефона на аппарат, возвращается к зеркалу и продолжает наводить красоту.

Массимо! Обрадую тебя — моя мать завтра вышлет нам деньги. Бедная мама. Она была немного напугана. И потрясена. Напугана и потрясена. Я ей рассказала все. Я даже сказала ей нечто такое, чего ты еще не знаешь. Что я — беременна. И занимались-то мы с Франческо любовью всего каких-нибудь пару раз, а вот возьми, да и забеременела. Ты меня слышишь? Да, должно быть слышишь, потому что перестал насвистывать.

Этот снег, наверно, никогда не прекратится. Что будем делать сегодня — одному Богу известно. Ну, и влипли — же мы с этой дырой! Был бы, хотя бы энигматический еженедельник — еще куда ни шло! Массимо! У нас здесь целое озеро; вода из ванны уже добралась до меня. И замочила немного твои картины. Я их протру сейчас осторожно ваткой. Видишь, я забочусь о твоих картинах, хотя они мне и не нравятся. Ты же, наоборот, с моими вещами обращаешься прескверно. Ты их берешь и уничтожаешь. Мой бедный парик, в чего ты его превратил?! Без слез — не взглянешь! А ведь мне его купил — ты! Ты помнишь? На деньги, вырученные от продажи твоей картины. Одной из твоих первых картин. На ней изображался ничем не примечательный луг. Однако, уже тогда можно было различить там маленький глазок, прямо над цветком, похожий на майского жука. Это было четыре года назад. Мы тогда были так счастливы. Иногда я вспоминаю с грустью о тех временах. Я так любила тебя. У тебя еще не было этих длиннющих усов. Не было и этой беспорядочной гривы. Волосы у тебя были ежиком. Словно зубная щеточка. Знаешь, я не верю, что синьор, к которому мы едем, сможет купить у тебя хотя бы одну картину. Это просто фантазия Розарии. Не имело смысла ехать сюда. Мне невероятно холодно. Послушай — а, ну, вылезай из своей ванны, или я пристрелю тебя. Я беременна, тебе это понятно? И забеременела я от Франческо. Девочек я обязательно заберу с собой. Ты все равно ими не очень-то интересуешься.

Ты же можешь оставаться себе спокойно в нашем доме на виа Черви, я тебе это разрешаю. Дома я тебе не могу подарить, так как он принадлежит девочкам. И будешь мне платить за аренду. Шестьдесят тысяч в месяц. Нет, восемьдесят. Я же перееду на улицу виа Джезу. О, боже, у меня снова из носа пошла кровь. Да, выйди же из этой ванны, помоги мне, дай мне полотенце, я перепачкала весь свой свитер. А другого свитера у меня больше нет.

Женщина сильно стучит в дверь ванны. Затем решительно толкает дверь и та открывается.

О, Мадонна, да его здесь нет и в помине! Куда это он мог запропаститься? Одежды — не видно. Должно быть, вышел через дверь, ведущую на террасу. Не может быть, чтобы он уехал. Не мог же он оставить меня одну в этой идиотской деревушке! (Подходит к телефону) .

Алло, синьорина? Случайно, не видели моего мужа? Да? Он там, в обеденном зале? И, что он там делает? Пьет кофе с молоком? Скажите ему, чтобы он тут же поднимался наверх. Скажите, что мне плохо. Очень плохо. Скажите, чтобы он тут же прекратил есть и срочно поднялся наверх Я здесь совершенно схожу с ума. Мне плохо и холодно, и всё ужасно надоело. К тому же — я в полном отчаянии, если он тут же не поднимется наверх, я возьму ножницы и изрежу все эти его глупейшие картины на мелкие кусочки!

Январь 1971