Эдуардо Де Филиппо - Великая магия

Носильщики выходят.

ДЖЕРВАЗИО (конфиденциально, Отто). Дзайра не пришла с тобой?

ОТТО. Нет.

ДЖЕРВАЗИО. Но почему? Опять поссорились?

ОТТО. Верь мне, она невыносимая женщина! Клянусь, что когда я просыпаюсь утром, я боюсь открыть глаза, так как думаю: как только я их открою, она сразу поймет, что я проснулся и начнутся мои мучения!

АРТУРО (примирительным тоном) . Надо жить мирно. Жизнь и так грустна. Зачем делать ее еще грустнее.

ОТТО. Итак, кажется, все в порядке?

ДЖЕРВАЗИО. Будь спокоен.

АРТУРО (вручая Отто лист бумаги). Вот список всех, кто проживает в гостинице, я никого не пропустил.

ДЖЕРВАЗИО (в свою очередь вручает Отто фотографию). Фотография синьоры Марты ди Спельта!

ОТТО (удивленно разглядывает ее). Это та синьора, которая была здесь с мужем?

ДЖЕРВАЗИО. Она!

ОТТО. А Мариано д’Aльбино появлялся здесь?

ДЖЕРВАЗИО. Я его видел какой-нибудь час тому назад. Его шлюпка здесь.

Перегнувшись через перила.

Вот она там.

ОТТО( также перегнувшись через перила ). Хорошо, дальнейшее уже его дело.

ДЖЕРВАЗИО. Все что надо было сделать в первую очередь, мы уже сделали.

ОТТО. Надеемся, что все будет хорошо.

Подходит к корзине из прутьев, открывает ее, вынимает из нее разные предметы, раскладывает их в определенном порядке в середине сада, подготавливая свои «номера».

АРТУРО (внимательно, своей дочери). Как ты себя чувствуешь, детка?

АМЕЛИЯ. Хорошо, папа.

АРТУРО (осторожно вынимает из кармана бумажным пакетик, развертывает его и, вытащив оттуда яйцо, любезно передает своей дочери). Свежее яичко! Съешь! Возьми!

АМЕЛИЯ (раздраженно). Я не хочу, папа.

АРТУРО. Почему? Я принес его из деревни. Я его купил прямо в курятнике. Заплатил пятьдесят лир.

АМЕЛИЯ. Я его не съем, даже если вы мне скажете, что заплатили за него миллион! В определенный момент меня может стошнить. Вы мне его лучше не показывайте, меня уже мутит. Я не возьму яйца.

АРТУРО. Непонятно, почему?

АМЕЛИЯ. Потому что оно сейчас мне ни к чему.

АРТУРО. Ты меня с ума сводишь! Одному богу известно, на какие жертвы я иду ради тебя… Доктор сказал, что тебе необходимо усиленное питание! Иначе…

АМЕЛИЯ. Почему ты все время думаешь о том, что сказал доктор? Я себя чувствую хорошо. А если то, что сказал доктор правда, то там лучше: когда наступит час — простимся, папуля.

АРТУРО. Что ты говоришь? Видите, как красиво разговаривает моя дочь! И она хочет, чтобы я был веселым! Послушай, если ты будешь усиленно питаться, то…

АМЕЛИЯ. Вы упрямы! Никто не зависит от питания!..

АРТУРО. Во всяком случае, доставь отцу удовольствие и съешь яйцо!

АМЕЛИЯ. Хорошо. Только не сейчас!

ДЖЕРВАЗИО. Артуро, давай еще раз обойдем всю гостиницу, чтобы еще больше распространить слух. И было бы лучше, если бы нас не видели вместе.

К Отто.

Увидимся позднее! Желаю удачи!

Уходит вглубь сцены, Артуро и Амелия следуют за ним. Появляется Мариано д'Альбини.

МАРИАНО (после небольшой паузы). Профессор!

ОТТО. Добрый день!

МАРИАНО. Мы договорились?

ОТТО. А как же! Конечно.

МАРИАНО. Фотографию я передал тому вашему другу.

ОТТО. Она у меня.

МАРИАНО (выписывая чек). Здесь пятьдесят тысяч лир.

Выписав, подписывает и передает его Отто.

Это вам!

ОТТО. Я хотел кое-что уточнить!

МАРИАНО. Действуйте, как мы договорились.

ОТТО. Постараюсь.

МАРИАНО. Я буду ждать в моторной лодке.

ОТТО. Хорошо.

МАРИАНО. Профессор! Я надеюсь на вас! Пятьдесят тысяч, это — деньги! Их надо отработать!

Выходит в сад.

Через некоторое время из глубины сцены, появляется Дзайра. Ей сорок пять лет. Она — женщина полная, вульгарная, надоедливая. Одевается экстравагантно, как певица из дешевого кабаре. Два носильщика следуют за ней и несут два объемистых тюка. Она грубо обращается к Отто .

ДЗАЙРА. Послушай, ты! Если ты еще раз бросишь меня на улице с тюками в руках, я тебе так съезжу по носу, что ты перезабудешь все свои фокусы — покусы!

Марвулья спокойно забирает тюки у носильщиков и кивком головы прощается с ними. Те уходят, и он спокойно продолжает расставлять посреди сада все необходимое для своего представления: два маленьких круглых стола по краям, а прямоугольный стол посредине сцепы. На самом переднем плане справа он ставит саркофаг. Он достает из корзины и из тюков самые разнообразные вещи: шпаги, револьверы, цилиндры, две огромных игральных кости, японские веера, итальянское знамя, красный бархат с золоченой бахромой, прямоугольную японскую шкатулку, кусочки зеркала разных форм и размеров и другие вещи.

Жалобно.

Я хочу знать, когда мы кончим эту собачью жизнь по гостиницам, больницам, казармам и ярмаркам!.. Когда ты заключишь приличный контракт с каким-нибудь театром?..

ОТТО. Марианна! Пойми меня правильно! Я тебе сто раз говорил, что в театрах фокусники больше не выступают! я смог бы надеяться на приличный контракт, если бы моей партнершей была молодая красивая женщина. Волей — неволей ты находишься рядом со мной, и поэтому должна довольствоваться гостиницами, казармами и больницами. Тебе ясно?

ДЗАЙРА. Ты говоришь так потому, что это тебе выгодно! Но многие считают, что я еще молода и привлекательна. Когда я одета и загримирована, я могу дать сто очков вперед десятку красивых девушек восемнадцати лет…

ОТТО. Я тебя вижу своим внутренним зрением… третьим глазом!

ДЗАЙРА. Я выколю тебе первых два! Запомни это!

ОТТО. Как ты надоедлива! Как неуместно ты поднимаешь шум! Ты не хочешь понять, что мы в беде, и если мы не заплатим хозяину дома, то, что мы ему должны, он нас выбросит нас на улицу!

Указывая на пачку бутафорских денег, которые ему послужат на сцене.

Дай мне фунты!

ДЗАЙРА( дает ему мешочек о бутафорскими деньгами). Вот они, бери!

ОТТО. У нас дома нету света, так как отключили электричество…

ДЗАЙРА. Мне это нравится!

ОТТО. Через пару дней мы будем без воды.

Высыпает бутафорские деньги из мешка в цилиндр.

ДЗАЙРА. Тем лучше.

ОТТО. Нечего будет есть утром…

ДЗАЙРА. Я довольна. Умрем голодной смертью! Я предпочитаю побираться. И во всем виноват ты! Ты непрактичный, безвольный человек! И вообще, ты дурак! Свалился же ты на мою бедную голову! И так прошла вся наша жизнь. И если я тебе еще не бросила, так это потому, что слишком хорошо знаю тебя. Ты думаешь, я забыла как ты обнимался о этими певичками, когда выступали в варьете?