Владимир Гуркин - Саня, Ваня, с ними Римас

Анна: Дома. Нас ждёт.

Женя: Ой, дядь Ваня-а-а-а…

Иван: Ну, получилось так… Чё поделаешь?..

Женя: Давай, сбегаю за ней.

Иван: Не, не надо! Посмотрю сначала на неё… со стороны. Интересно… какая стала… Пол войны партизанил, привык к сюрпризам-то.

Анна: Выскочишь — напугаешь.

Иван: Зачем? Я осторожно. Знаешь, как немца трясло… от сюрпризов наших?

Анна: Мы ж не немцы.

Женя: Схожу, дядь Ваня. Нехорошо. Я быстро.

Иван: Погоди-погоди! Стой! Женьк, ты куда? Сядь. Погоди. Вздохнуть дай… Хоть дух-то перевести. О, побежала. Куда я теперь денусь? Никуда… Всё. Гостинцы ж ещё… трофейные. Докурю, как человек, и пойду… за п…ми. Получу, однако, если пустит…

Анна: Пустят…

Иван: Под откос?

Женя( гладит Ивана по плечу). Дядя Ва-а-анечка-а-а…

Иван: Как твои-то: Петро, мать?

Женя: А папу убили. Под Сталинградом. В сорок третьем.

Анна: В день рожденья. Сыновий. Витькин.

Женя: Похоронка в марте пришла, а в ней — погиб двадцатого января, смертью храбрых. Вите как раз два годика исполнилось.

Анна: День в день выпало. Во как! В братской могиле лежит, с золотыми буквами — Рудаков Пётр Петрович.

Женя: Деревня Терновка. Не слышал?

Иван: Нет.

С улицы во двор входит Александра. Увидев Ивана, застыла на месте. Её не замечают.

Женя: Маме сразу плохо стало. Упала и умерла… Как бабушка.

Анна: Разрыв сердца, ага. В доме упала, как мама, и всё.

Александра медленно отступает спиной за угол дома.

Женя: Думали — обморок. У неё так бывало. Похоронку на стол положила и стоит. Стоит, стоит, стоит… На похоронку смотрит и чё-то думает, думает. Час, наверное, стояла.

Александра стоит, привалившись спиной к стене дома, закрыв лицо руками.

Анна: И молчит.

Женя: Так страшно, дядя Ваня.

Анна: Часа два стояла, если не больше.

Александра уходит.

Женя: Лицо серое почему-то сделалось. Потом голову подняла… Вот так встряхнулась, и голосом… тонким-тонким — как запищала, вроде. Но не запищала, а почти…

Анна: Ага, птичий такой голос.

Женя: Говорит: «Ну, ладно. Давайте Петю кормить…»

Иван: Кого?

Анна: Петю! Хотела Витю, а, видишь, как сказалось…

Женя: Потом… шаг сделала и…

Анна: И всё.

Женя( кивнув). Упала.

Анна: И всё.

Пауза.

Иван: Кто ещё из наших?

Женя посмотрела на Анну.

Анна: Миша мой повесился, Ваня. Зимой. В каком?..

Женя: В сорок третьем, в декабре.

Анна: С конюшни его убрал этот… Заголодали совсем. От переживаний права рука у него отнялась, перестала работать. В сарайку уйдёт и воем воет — ребят жалко. Ничё, говорит, у меня нет: ноги нет, руки нет — никакого пропитания вам сделать не могу. Один рот есть — вас объедать.

Женя: В лес пошёл и удавился.

Анна: А всё из-за этого.

Женя: Председателя. Губарева помнишь?

Иван: Чё ж не помню? Помню. Где он счас?

Анна (показав на землю). Тама.

Женя: На лесосплав к нам пришёл, а кто-то штабель брёвен с косогора погнал в Чусовую… Или трос на связке лопнул… В общем, всего перемололо (махнув рукой) , месиво сплошное.

Анна (Ивану). Маленько отопью у тебя. (Отпивает из банки, запивает водой.)

Иван (Жене). Ты на лесосплаве работала?

Женя: И я, и кока, и тёть Нюра. Все работали.

Иван (помолчав). Нюр, дай пять. (Пожимает Анне руку.) За Соню, Петра, Михаила. (Допивает спирт.) Трофеи вам привёз! (Кладёт на стол и открывает чемодан.) Поднаписал тут… Кому чё. Анна, держи. Софья… Жень, тебе оба. А это отрезы. Всем одинаковые, бостоновые. Нюр, тебе самый большой, на всю ораву. Шаровары, юбки-шмубки… Шейтесь.

Анна и Женя, развернув свёртки, заохали-заахали, разглядывая подарки: кофты, платки…

Женя: Батюшки! (Прикладывая к себе кофточку.) Маленькая… Я ж выросла, дядь Ваня!

Анна: Немецкое всё?

Иван: Не, итальянское. (Закрыл чемодан.) Ну как?

Женя: А это хорошо. Да как хорошо-то! И твоя хорошо, тёть Нюра!

Анна: Но! В ей на свадьбу и пойду.

Иван: К кому на свадьбу?

Женя: Да… К Капитолине, наверное. Год, два, и замуж пора. Вымахала девка… Я ей эту кофточку и подарю, мне всё равно мала. Вон, какая красивая. Держи, тёть Нюра. Ой, нет, я сама ей…

Во двор решительно входит Александра.

Александра: Вы куда запропастились? (Ивану.) Здравствуйте. (Анне и Жене.) Рыба стынет, картошка стынет… Ну, вы чё? Римас меня всю затуркал: где они, где они?

Иван: Здравствуй, Саня.

Александра: Здрасьте, Иван Дементич. Извёлся, говорю, жених, а вы тут… Сельмаг, что ли, новый открываете?

Женя: Подарки…

Анна: Но. Иван привёз.

Женя: Крёстная…

Александра: Дак идёте, нет? Сколько ждать можно?

Женя: Кока, а дядя Ваня?

Анна: Иван же это, Саня! Ты его куда?

Александра: А я почём знаю? Где четыре года был? Пусть туда и идёт.

Иван: Ты чё, Саня?

Анна (оправдывая). По России таскался…

Александра: Пусть ещё потаскается, а мне некогда… Жених ждёт. Ну, вы идёте?

Иван: Какой жених?

Анна: Римас Альбертыч.

Иван: Патис? Жених твой?

Женя: Дядь Ваня, подожди… Дядь Ваня…

Александра: О! О! Задрожал… Во-во… А как мы тут всю войну дрожали, знаешь? Как с голоду загибались?.. Задрожал… Ты чё дрожишь-то? Раньше надо было…

Анна: Дак воевал, поди.

Александра: Ни одного письма за всю войну…

Иван: Не мог я! Не мог!

Александра: А после войны? Четыре года!.. Посмотрите на него, девки! Объявился!

Иван, стиснув зубы и кулаки, надвигается на Александру. Александра отступает от него по двору.

Иван: Санька! Саня! Я тебе… Присядь! Скажу тебе! Иди сюда!

Александра: Ой! Ой! Ваня Грозный! Гляньте, грозный какой! Счас пришибёт!

Женя и Анна бросаются к Ивану, стараясь удержать его.

Женя: Дядь Ваня, подожди!

Анна: Иван! Ваня! Он хороший, Римас-то! Он не со зла!

Женя: Тёть Нюра! Молчи!

Иван: Ко мне иди! Иди! Всю войну об ней… Санька! (Отшвырнул женщин.) Ну, Санёк!..

Александра бегает по двору от Ивана, Анна и Женя с визгом вновь пытаются оттащить того от жены.