Габриэль Марсель - Семья Жорданов

Этьен. Так вот почему вы почти перестали к нам приходить!

Агата. Да.

Этьен. Агата, я бессилен перед этим несчастьем.

Агата. Для меня это и несчастье и счастье, то единственное, что есть в моей жизни прекрасного. Невозможно описать, чем было мое существование до того, как я увидела его таким, какой он есть. Он открыл мне глаза на все, и на меня самое тоже. Словно до встречи с ним я не жила.

Этьен. В прошлый раз, когда вы отговаривали меня от намерения уехать… я был слеп, я не подозревал. Но ( с запинкой)… простите мне этот вопрос: он?..

Агата. Он не понял, и даже мой отъезд не скажет ему ничего. Ваш отец иногда заходил ко мне в последнее время. Но доведись вам услышать все наши разговоры, каждое слово, вы ни о чем бы не догадались. Меня спасает самообладание. В противном случае… я бы многого здесь не могла вынести. А он… он со мной говорит, как говорил бы с мужчиной, с другом. Мой дорогой… разрешите называть вас так… чрезвычайно малодушно с моей стороны делать вам подобное признание. Это почти безумие. Но мне невыразимо тепло от мысли, что эта тайна будет объединять нас…

Этьен. Агата…

Агата. Когда я снова окажусь там, меня будет поддерживать сознание, что есть кто-то, кто все знает.

Этьен. И сострадает!

Агата. Нет, иначе… Кто разделяет это, кто причастен. И что это именно вы, Этьен. Я думаю, не будь вас, ничего бы этого просто не произошло. Если бы он не любил вас так… Меня потрясла именно нежность его по отношению к вам, она меня сразила.

Этьен. Она позволила вам узнать его.

Агата. Не знаю: может быть, в нем нет ничего, кроме этой нежности.

Этьен. Как вас понимать?

Агата. Мне кажется, все остальное в душе его иссякло, зачахло. Даже будь это возможно, я бы не решилась ворошить пепел. Я бы никогда…

Увидев входящего Мориса, Агата замолкает, не докончив фразы.

Этьен. Папа, как ты рано сегодня!

Морис. Я не стал задерживаться в библиотеке ради нескольких докучных визитеров. Уверяю тебя, с меня достаточно. Но, кажется, я прервал живейшую беседу.

Агата (поспешно). Я ухожу.

Морис. Останьтесь хоть на минутку.

Агата. Нет, я действительно не могу…

Морис (вполголоса ). Вечером вы будете дома?

Агата. Наверное, нет.

Морис (так же тихо). Агата, вы избегаете меня, я вам в тягость. (Беспечным тоном.) О, я и сам замечаю, что сильно постарел. Да, да, очень… я уже не такой хороший ходок; мысль притупляется. Все — не то и не так, как хотелось бы.

Агата. С какой стати это беспокойство?.. Ну, я пошла.

Этьен. Вы не подождете маму?

Агата. Я еще вернусь …(Уходит.)

Морис. Странная женщина! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять эту замкнутую душу.

Этьен. Папа, ты часто ее навещал?

Морис. Раза три или четыре.

Этьен. Отчего ты мне ничего не говорил об этом?

Морис. Ты бы вообразил бог знает что…

Этьен. Но ведь сейчас же ты говорил об этих посещениях в моем присутствии.

Морис. Потому что тут нечего скрывать. К тому же я не думал, что ты слышишь нас.

Этьен. Я бы не вообразил абсолютно ничего; меня удивил сам факт — что ты это скрыл от меня. ( Морис пожимает плечами.) Я нахожу эти визиты совершенно естественными. Во-первых, она так одинока…

Морис. Да, конечно.

Этьен. Тебе не кажется, что она зря отказала Лорансо?

Морис. Нет. Да что ты! Лорансо все-таки порядочный дурень…

Этьен. Папа!

Морис. Но об этом свидетельствует само его упорство! Черт возьми, если женщина от тебя отворачивается, ее следует оставить в покое.

Этьен. Но если он так влюблен…

Морис. Лорансо не способен сделать ее счастливой. И потом, живя на протяжении многих лет с распутными женщинами, поневоле усваиваешь дурные привычки.

Этьен. Ты думаешь, ей до такой степени известна частная жизнь Лорансо?

Морис. Уверен, что она догадывается. Ну, а если б у нее возникло малейшее намерение выйти за него, я бы непременно просветил ее на этот счет.

Этьен. О!..

Морис. Это было бы моим элементарным долгом.

Этьен. Может быть…

Морис. Не «может быть», а именно так.

Элиза (входит, запыхавшись). А где Агата?

Этьен. Ушла минут пять назад, не могла больше ждать. Возможно, она скоро вернется.

Элиза. Ну нет, это уже слишком! Я тороплюсь что есть мочи, прибегаю взмыленная — чудо еще, если я не простудилась, — а у нее не хватает терпения подождать еще пять минут. Пять минут! В конце концов, чем она так занята? Мне приходится содержать дом, присматривать за служанками, но я всегда лезу из кожи вон для других. Так вот, знайте, я не долго еще буду терпеть такую жизнь. Погодите немного. Ну, что же, я ей напишу пару слов — только в них не будет рифмованных красот!..

Морис. Полно, Элиза…

Элиза. Тут сойдешь с ума, клянусь! То Рене тянет из меня деньги, то куда-то девается Агата… Нечего сказать, сплошное удовольствие!

Морис. Так Рене опять взяла у тебя в долг?

Элиза. А хоть бы и так! Что, тебя это касается? Когда за какую-то мазню выбрасывают три с половиной тысячи франков, тут, мне кажется, уже не о чем говорить. Рене в настоящий момент страшно стеснена в деньгах, и, глядя на твой важный вид, я действительно от души жалею, что не ссудила ей хотя бы тысячефранковый билет для выплаты долга.

Морис. Я пошел работать. (Уходит.)

Элиза. Ну, можно ли быть до такой степени эгоистом! Ужасно… Вот уж, в самом деле, повезло! Если бы не ты, милый Тен, я и вправду не знаю, что бы со мной стало.

Этьен. Не говори так, мама; у тебя ведь масса и других интересов.

Элиза. Это каких, хотелось бы знать? Моя недвижимость, что ли?

Этьен. Ну хотя бы…

Элиза. Не думай, что мне это доставляет удовольствие. То, что я делаю, я делаю прежде всего для тебя… Позже ты будешь представлять собой прекрасную партию.

Этьен. Мама, я ненавижу, когда ты так говоришь.

Элиза. И он еще отмахивается от денег! Что я, не знаю, сколько ты тратишь в месяц на одни только книги и на посещение концертов…