Евгений Сокольских - Чуть лучше бога

Кухня

М: ( почти веселящимся голосом и с искренним удивлением ) Серьёзно, вы младше Аделаиды Рудольфовны на семь лет? Я, конечно, догадывалась немного, но мне казалось, что она просто не так свежо выглядит, как вы, мужчины же не так быстро стареют и, порою, с возрастом только красивее и становятся. Как Вы, например. Я видела фотографию, когда Вы были лет на десять младше, она в гостиной стоит.

И.А: ( смущаясь ) Вот я и напросился на комплимент. Что же в этом такого, мужчины не редко бывают младше своих жён.

М: ( голос сделался серьёзным ) И Вы женились на ней, потому что она была такая успешная женщина?

И.А: Да, что ты… мне было абсолютно на это плевать. Просто, она меня покорила. Она была такая… такая… красивая, чистая, возвышенная… я не мог оторвать глаз от неё. Я просто бредил её образом… я был по-настоящему и впервые влюблён!

М:А сейчас?

И.А: А сейчас многое изменилось. На самом деле, тот образ сразу исчез, и стоило бы отсутствие его предугадать. Но мне было тогда восемнадцать лет, что же я тогда мог. Ничего… это сейчас я с лёту разбираю вас, женщин… а тогда… тогда я только впервые познавал любовь… что я мог… но деваться было некуда, идеал‒то я свой так и не встретил, с которым можно было бы забыться, бросить всё и навсегда раствориться в любви… а потому, я не посчитал нужным менять шило на мыло, тем более, что сын у нас появился очень даже скоро. Как же я мог бы его бросить… Да, и деньги, конечно, и положение, тоже здесь сыграли свою роль, глупо было бы лукавить.

Гостиная

О:( нежно ) Мама, ну, чего ты, всё хорошо, я ‒ твой сын, и по-другому и быть не может….

А.Р: ( с наигранной холодностью ) Не верю я тебе. Стоит только какой-нибудь юбке коротенькой прошмыгнуть рядышком, так и забудешь свою мать, бросишь ведь, другую семью найдёшь, я тебе и не нужна вовсе буду, так что нечего тебе тут меня успокаивать да и утешать меня байками, про то, что ты ‒ мой сын, и по‒другому быть не может…

О: Ну, мам…

А.Р: Ладно, иди ко мне… ( жестом подзывает Остапа , обнимает и небрежно трепет его волосы )

О: ( сначала поддаётся порыву, обнимает, но когда мать трепет его волосы, поспешно одумывается и вырывается из объятий ) Ну, всё, хватит этих телячьих нежностей.

А.Р:Эх, совсем уже ты у меня вырос, я вот помню, после родов, как такого маленького мне принесли, положили рядышком, а мне так плохо, так больно, но смотрю на тебя, а ты даже глазки уже открывать пытался, морщишься чего‒то, вот‒вот расплачешься, а я смотрю, сердце как сожмётся в кулак, и понимаю, что ради этого маленького комочка жизни и стоило жить и страдать… я тогда такой счастливой была…

О: Да, ты мне это часто рассказывала…

А.Р: Или как впервые стал более менее разборчивые звуки произносить, я тогда каждую минуту ждала, что ты своё первое слово скажешь. Ждала, надеялась. Ты тогда вокруг себя многое слышал… я знала, что первое твоё слово будет «мама», но всё равно как боялась, по-дурацки так, что ты что‒нибудь другое скажешь, может быть «папа» или, вообще, своё имя, потому что ты слышал его чаще, чем любые другие слова…. Но, когда ты своими маленькими губёшками пролепетал: «Мама», ‒ я так расплакалась… ходила, хвалилась всем, что ты первое своё «мама» сказал…. Я тогда на седьмом небе от счастья была.

Остап сел на диван рядом со своей матерью и обнял её за плечи

А.Р: А вот, а вот когда я тебя в садик привела. Ты так плакал, так не хотел туда идти, а у меня сердце кровью обливается… я знаю, что тебе нужно там остаться, но помню, мне уходить, я стою на пороге, а ты подбегаешь ко мне, как обнимешь, и простояли мы так минут сорок, наверное, пока нас нянечка не разняла… Да, было время… а теперь ведь ты такой взрослый. Прям настоящий мужчина, будущий добытчик, и мать тебе в меньшей степени теперь нужна.

О: ( искренне ) Не говори глупостей, мам.

А.Р: Да, не глупости это сынок. Сам же знаешь… вон, посмотри, пришла эта Марина, расходилась здесь своими длиннющими ногами… разве так просто пришла?

О: Ты же сама её у нас оставила. Она пришла, потому что она не могла до меня дозвониться, и я забыл прийти в кафе, где мы должны были встретиться.

А.Р:Нет, за её приходом наверняка стояло что‒то другое. Выкладывай, давай, раз уж такой теперь откровенный у нас разговор пошёл.

О:Я должен был с вами поговорить, о том, что мы решили с Мариной жить вместе…

Кухня

М: …читаю любовные романы и знаю, что это глупо и многими осуждается, но иногда такие вещи нахожу, аж дух захватывает. Как двое могут так любить, жертвовать, наслаждаться друг другом и жить только одним днём. И Вы не думайте, я не всяких там Э. Л. Джеймс читаю, нет. Я люблю в основном Карамзина, Тургенева, Бунина, Куприна, у них такие бывают любовные истории, прям мурашки по коже.

И.А: Э.Л. Джеймс?

М: «Пятьдесят оттенков серого»

И.А: А вот оно что, ну, да… слышал-слышал… редкостная и похабная белиберда.

М: Так вот, в основном чтением я и увлекаюсь. Многое за свою жизнь прочла, а потому и решила пойти учиться на фил.фак. Но как выяснилось, читала не то, что положено.

И.А: И не стоит расстраиваться по этому поводу. Наличие прочитанных текстов не самое важное в жизни, а если тебе это так важно, то никогда не поздно заполнить пробелы. Ты очень умная девочка, красивая, и, думаю, что все твои мечты, какие бы они не были, сбудутся.

М: Вы так считаете?

И.А:Конечно! Посмотри на себя, какая ты умница, да о такой девушке можно только мечтать! В наше время встретить такую ‒ большая редкость, и каким надо быть идиотом, чтобы тебя обидеть или упустить.

М: Вы меня в краску вгоняете, Иван Андреевич…

И.А: Привыкай, ты очень молода. За свою жизнь ты и не такое услышишь и многое познаешь. Судьба, конечно, непредсказуемая вещь, но я почему-то уверен, что счастье ты обязательно обретёшь, и, может быть, даже скоро. Вот, о чём ты мечтаешь? Я не говорю, о каких‒то примитивных вещах, я говорю о сокровенном!

М: Мне кажется, это слишком наивно прозвучит…

И.А: Наивно? Ты же слышала мою историю первой и единственной любви, что может быть наивнее того, о чём я тогда думал? Кто, как не я, сможет тебя понять и поддержать?

М: ( вдохновенно ) Я мечтаю познать настоящую любовь, такую, которую описывают романтики и сентименталисты, такую, что наворачиваются слёзы от переизбытка радости, искренности чувств, страсти. Иногда мне даже хочется, чтобы меня похитили, украли и увезли подальше от серости, будней, от этих злых и лживых лиц и окунули с головой в любовь где-нибудь на необитаемом острове, где бы рай, в прямом смысле, находился в шалаше. А я бы любила, рожала детей, обустраивала наше скромное гнёздышко, а он бы любил меня, охотился и читал нашим детям на ночь красивые сказки о том, как люди умеют быть счастливы, так же, как и мы.