Ярослава Пулинович - Земля Эльзы

Эльза садится на стул, внимательно слушает Василия. Василий продолжает убирать кухню.

Василий.Ходим мы, значит, с завучем и директором в полнейшем замешательстве. Нет, мне бы тогда грозил максимум строгий выговор! Завуч, может быть, тоже как-то выкрутилась. Но директора бы однозначно уволили, такие были времена! А для школы какой позор! И вот пока мы обо всем этом думаем, живот у нашей Кати подрастает. Приходит к нам медсестричка, говорит, вы решайте что-то по поводу учащейся такой-то, она же беременная у вас. Мы понимаем, что ждать дальше некуда. Собираем, можно сказать, семейный совет. И в обстановке полной секретности решаем, что Катю надо, во-первых, выдать замуж за отца ребенка, во-вторых, перевести в вечернюю школу. Приходим к нашей девице домой, мать на нас чуть ли не с кулаками – мол, это вы во всем виноваты, вы – школа, вы должны, и все такое. Имя отца Катя разглашать категорически отказывается. Слезы, истерики, валерианка. В итоге директрисе нашей как-то удается с согласия матери сплавить девочку в вечерку, как-то замяли мы это дело. И вот тут начинается мой личный ад. Потому что все довольны, все про Катю уже забыли. А она же все-таки моя ученица. И ей четырнадцать лет. Мать ее то ли с горя, то ли на радостях уходит в загул. А ее надо ставить на учет, ей надо на что-то жить, покупать пеленки. В конце концов, элементарно объяснить какие-то правила, что дальше делать, где какие бумажки получить. И со всем этим Катя ко мне: «Василий Игнатьевич…» и рыдать. Элечка, я вам так скажу, чего там только не было! И пеленки мы с ней вместе шили, и коляску я ей от каких-то знакомых приволок, и в консультацию ее оформлял. А еще же сплетни, сплетни, это же школа, сами понимаете – а что это ты так о своей бывшей ученице заботишься? Тебе больше всех надо? А уж не ты ли, так сказать, принимал участие? И, главное, Валя моя, царствие небесное, в этот бред поверила, пришлось на коленях ей клясться. Забрал я, значит, девицу свою из роддома, первые дни все с ней – она же ничего не умеет. Ни перепеленать, ни помыть. Дочку она родила, Настю. Тут Валя мне ультиматум предъявляет – либо, она подает на развод, либо я к этой, умолчим, как она ее назвала, перестаю ходить. И вот я еще какое-то время разрывался, втайне бегал, сердце ведь тоже болит за нее. Мы же в ответе за тех, сами знаете. А потом мать ее из загула вышла, начала вроде как активное участие принимать в воспитании внучки. Ну и я в тот момент самоустранился… Потом слышал, что, Катя эта вышла замуж, и еще двоих мужу родила, и все у нее вроде бы хорошо. Но это еще не конец истории. Проходит лет двенадцать. И как-то раз меня просят в шестом классе заменить мою коллегу. Иду я, значит, в класс, уже подхожу, и тут мне завуч наша шепчет: «Там в правом ряду у окна за первой партой твоя внучка сидит». Какая такая внучка, думаю, нет у меня никакой внучки. Захожу. Точно. Сидит. Копия мать. Заглянул в журнал – учится хорошо, математику любит. Ну, я виду не подал, конечно, но приятно мне было. А сколько было разговоров, сколько пересудов, какие страсти бурлили! Ну вот, кухня готова к новым подвигам! Нет, Элечка, розы и пироги – это не наш с вами уровень жизни. Наш с вами – газон и «Рафаэлло». Будете чай?

Василий суетится, ставит чайник, расставляет чашки.

Эльза.У меня сумки нет к свадебному платью.

Василий.Вот беда так беда! Элечка, купим мы вам сумку.

Эльза.Розовую?

Василий.Если хотите, розовую.

Эльза.Когда?

Василий.Завтра пойдем и купим.

Эльза.Нет, пойдемте сейчас.

Василий.Почему именно сейчас?

Эльза.Там как раз у магазина все наши сплетницы собрались.

Василий.Хорошо. Я только переоденусь.

Эльза.Нет. Пусть так. Так тоже хорошо.

Василий.Ну раз вам хорошо, то и мне хорошо.

Василий и Эльза выходят из дома.

Эльза.Василий Игнатьевич, а расскажите мне, что такое инстаграмм? Мне внучка сказала, что я должна его обязательно завести…

Василийи Эльзазаходят в магазин. У магазина стоят Зинаида и Таисия. За прилавком смотрит свой сериал Марина.

Эльза.Мариночка, у вас сумки не завезли?

Марина.Так у нас только хозяйственные, Эльза Александровна, вы же сами знаете.

Эльза.Спасибо, Мариночка.

Марина.Да не за что.

Эльза (выходя из магазина, односельчанкам). Забыли к свадебному платью сумку купить. А у нас же приличную не найдешь. Ну, ничего, Василий Игнатьевич, завтра поедем с вами в город и выберем что-нибудь подходящее. Свадьба, девчата, это очень утомительное занятие – одно, другое, третье… Хорошо хоть в медовый месяц уедем, отдохнем.

Зинаида.Куда собрались, Элечка?

Эльза.В Париж. На Южное море. Да, Василий Игнатьевич?

Эльзапод ручку с Василиемуходят.

Утро. Эльзаи Василийвыходят из дома Василия. Василий в костюме и в белой рубашке. Эльза на каблуках, в розовом платье, розовых перчатках и с розовой сумкой в руках. На голове светло-розовая шляпка с розочкой, глаза накрашены, губы подведены.

Эльза.Фотоаппарат не забыли?

Василий.Взял.

Эльза.Паспорта?

Василий.У меня.

Эльза.А шампанское-то…

Василий.Купим по дороге.

Эльза.Не опоздаем?

Василий.От автовокзала возьмем такси, скажем водителю остановиться у магазина.

Эльза.Потом пойдем гулять на фонтаны? Они поют.

Василий.Как договаривались – ЗАГС, ресторан, фонтаны, и домой.

Эльза.Очень хочу увидеть вашу квартиру.

Василий.Там, правда, немного не прибрано. Но зато у меня есть коллекция открыток.

Эльза.Вы собирали открытки?

Василий.Да. Географические. На которых всякое красивое… Никогда никому не показывал.

Эльза.Почему?

Василий.Потому что это глупо. Я же не шестнадцатилетняя девочка.

Эльза.Шестнадцатилетние девочки собирают открытки с актерами.

Василий.Сейчас это называется – постеры.

Эльза.Ну вот их. А собирать красивое – что в этом такого? Если бы вокруг меня было что-нибудь красивое, что можно было бы собрать, я бы тоже собирала.

Василий.А разве не было?

Эльза.Была красивая собака Журка, красивая река, красивые закаты, туман и сквозь него телята на тоненьких ножках, жуют траву в серенькой дымке, красивый, очень старый мост, потом он обрушился на фиг, у Оли были красивые ресницы, она их опалила, когда ходила в поход. Под полом нашей с мамой теплушки жили красивые жуки, они не мешали нам, и мы их не трогали, потому что они были красивые и красненькие. Красивое было, только его нельзя было потрогать. Но тогда я не думала, что это обидно. Хотелось не этого, хотелось других красивых вещей. Производственных. Из стекла или ситца.