Павел Сурков - Игра в Шекспира. Пьесы

© Павел Сурков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Dramatis personae

Владимир

Джон

Молодой человек

Действие происходит в Нью-Йорке в июле 1976 года.

Предуведомление для господ актеров

В пьесе участвуют два персонажа, говорящие на разных языках. Для удобства представления и понимания пьесы, реплики персонажей произносятся на русском языке, при этом следует принять во внимание, что Джон говорит исключительно по-английски, а Владимир говорит по-русски, лишь изредка обогащая свою речь некоторыми простыми английскими словами. В этих случаях английский текст транскрибируется по-русски – Владимир, в целом, не знает английского.

Владимир и Джон никогда не встречались ранее и вряд ли встретятся еще раз.

Предуведомление для господ читателей

Идея этой пьесы мне была фактически подарена одним моим знакомым – который как-то за бутылкой горячительного напитка вспомнил о возможности встречи Владимира Высоцкого и Джона Леннона в Нью-Йорке 70-х. Такая встреча действительно была возможна, но была ли она осуществлена – кто знает? Мой знакомый сам хотел написать пьесу на эту тему, но его захватили куда более важные и денежные проекты, а я – с его милостивого разрешения, конечно же – решил идею подобной пьесы воплотить в жизнь. Самым простым способом коммуникации героев могли бы стать их песни – Владимир и Джон наверняка смогли бы поговорить на языке музыки, но подобный исход казался мне чрезвычайно простым, а то, что просто – поневоле пошло. А уж нашим героям пошлость была чужда всю их недолгую жизнь.

Что касается названия – оно, конечно же, отсылает нас к давней пьесе Эдварда Олби, и я могу предположить, что скамейка в Центральном парке, на которой встретились Владимир и Джон – это та же самая скамейка, на которой когда-то сидели Питер и Джерри. Во всяком случае, мне бы хотелось, чтобы это было именно так.

Предуведомление для господ режиссеров

При постановке данной пьесы просьба руководствоваться одним-единственным указанием: в ней не должна звучать музыка. Вообще. Допустимы шумы: пение птиц, звуки проезжающих машин и т. п. Но с музыкальной точки зрения – данная пьеса абсолютно беззвучна. Музыке в ней не место.

Поздний вечер в Центральном парке Нью-Йорка. Джон сидит на скамейке, на нем – джинсы, футболка и легкий пиджак. Появляется Владимир, он тоже в джинсах, рубашка расстегнута, он явно немного выпил, но не пьян.

Владимир. Простите… Ч-черт, как же это… Экскьюз ми, сэр, мистер… Как же… Сит даун? Можно? Сит даун, я, здесь, хиа, можно?

Джон. Сесть? Вы хотите сесть?

Владимир. Ну да! Сит даун. Здесь, ага.

Джон (пожимает плечами). Садитесь, пожалуйста.

Владимир (садится). Вот спасибо. Сенк ю. Вы меня извините. То есть экскьюз ми. Экскьюз ми, что я к вам пристаю, мистер. Вы, вероятно, хотели отдохнуть. А тут я. Экскьюз ми.

Джон. Ничего. Не стоит беспокоиться.

Владимир. Ага, ну, нормально так нормально. А вот у меня, мистер, все не нормально. Все далеко не нормально, как бы я из кожи вон не лез. Вы сами из Нью-Йорка? Ю, как же это… Ю лив хиа?

Джон. Да, здесь, недалеко. Вон в том доме.

Владимир. О, солидно. Рядом. Хороший дом. Гуд. Вери гуд.

Джон (с улыбкой). Спасибо, нам тоже нравится.

Владимир. Ну, еще бы. Рядом парк, есть где гулять. А мне, мистер, ваш Нью-Йорк как-то не очень нравится, честно. Ну, то есть он хороший, как вы говорите – окей, но вот, знаете, чего-то определенно не хватает. Я все пытался понять, чего же. И я понял. Я сегодня понял. Хотите, расскажу?

Джон. Мистер, я не понимаю, что вы говорите, но мне кажется, вы хотите что-то рассказать, да?

Владимир. Йес? Ну, раз йес, тогда расскажу, конечно. Спасибо. Сенк ю. В общем, вот, что я понял. Ваш Нью-Йорк – отличный город. Замечательный просто. Небоскребы, Центральный парк, все это безмерно красиво, все это здорово. Машины ваши, метро – я спустился, посмотрел. В магазинах все есть, вообще все. Телевизоры, магнитофоны, видеомагнитофоны… Можно с ума сойти. Но нет главного. Главного нет. Знаете, чего?

Джон. Я вас не понимаю.

Владимир. Донт андестенд… Сейчас, сейчас, уже почти, чуть-чуть… Понимаете, я ходил по улицам, меня встречали друзья – мои друзья, друзья моей жены, известные люди, прекрасные люди. Но кроме них – я не видел людей. Пипл. Понимаете? Пипл!

Джон. Люди?

Владимир. Да! Пипл! Люди! Нет людей! Есть – толпа. Есть масса. Вот нас учат, что именно воля масс управляет государством. То есть именно масса диктует всем и вся, как быть и что делать. Понимаете? А тут – масса в действии. Вот она такая – ходит по улицам, смотрит на витрины магазинов, что-то покупает, магнитофоны эти, одежду, джинсы… И им нет дела до тебя. Вообще нет никакого дела. Им и до соседа нет никакого дела. Я на пятой авеню увидел негра – бездомного, старого, он привалился к стене и даже, кажется, уже не дышал. А люди ходили мимо. Просто – мимо.

Джон. Я не понимаю ни слова, но вижу, как вы взволнованы, сэр. Хотел бы я знать, что с вами случилось… К сожалению, не понимаю… Вы откуда?

Владимир. Кам фром? Фром? СССР. Советский Союз, понимаешь? Юэсэсар, Россия! Раша!

Джон. О, Россия! Русский?

Владимир. Русский.

Джон. А вы кто? Чем занимаетесь?

Владимир. Дуинг? Что я дуинг? Хороший вопрос, хотел бы я сам знать на него ответ… Я так скажу: я актер. Хотя… Я не совсем актер…

Джон. О, актер?

Владимир. Ну да, актер, актор… Но вообще-то я еще и поэт. Понимаете?

Джон. Поэт?

Владимир. Хотелось бы… Вы, наверное, этого не поймете, да и я не знаю, как объяснить… Очень хочется, чтобы тебя считали поэтом. Очень хочется быть этим самым поэтом – но есть такая штука, как правила, определенные правила… Рулз.

Джон. Правила? О, да, правила. Правила – это то, что губит общество, но одновременно – это то, что дает обществу жить. Вам тоже не нравятся правила? Мне лично они совершенно не нравились. Но потом, знаете, как-то смиряешься. Как-то начинаешь играть по правилам…

Владимир. Это – смотря какие правила. У нас знаете, какие правила? У нас ого-го какие правила, такие правила, что и объяснить невозможно, зачем эти правила придуманы, куда они и к чему. Вот можете ли вы себе представить, чтобы считаться поэтом – нужно, чтобы тебя официально признали таковым. Официальный поэт. Офишиал поэт, андестенд?