Тимур Ильясов - Обыкновенная трагедия

Самые богатые проживали в каменных махинах на несколько этажей. Мрамор и гранит, обилие вензелей и узоров, все кричало показной и вульгарной роскошью нуворишей. А тонированные до черноты, лоснящиеся хромом автомобили, шурша широкими колесами, скрывались в глубоких гаражах.

Но, несмотря на отличия, все дома были безошибочно похожи тем, что каждый владелец старался как можно надежнее отгородиться от других. Бедняки сооружали заборы из досок, кусков железа и строительных сеток. Другие, кто мог позволить, строили полноценные стены, широкие и высокие. На верхушках некоторых из них опасно поблескивали обращенные вверх заостренными концами спицы, грозящие разорвать в клочья любого, кто бы осмелился перелезть через преграду. Холодные глазки камер наблюдали пустыми глазницами за периметром. Не хватало только вышек с автоматчиками для полного сходства с тюрьмой, охраняющей опасных преступников. Еще одна схожесть была заметна любому стороннему наблюдателю. Как и глиняные мазанки, так и дома богачей смотрели на мир маленькими квадратными окнами, словно бойницами. Будто хозяева не желали открывать слишком много пространства для чужого взгляда, охраняя свою территорию от враждебного мира вокруг.

Заборы и стены частных владений были вплотную приставлены к петляющим между домами дорогам. Щербатый асфальт крошился ямами и лоснился грязью луж. Борьба домовладельцев за землю не оставляла прохожим и сантиметров на и без того узких улицах. Проезжающие машины неловко разъезжались, шоркая бамперами и царапая бока ветками кустарников, рассаженных по сторонам. Все пространство общего пользования: дороги, проезды, пустыри – было запущено и неухожено, даже возле сияющих богатством и ухоженностью особняков, а пестрые кучи мусора скапливались по углам, и в них сосредоточенно копошились стаи бродячих собак.

Быстро смеркалось. Женщина и девушка подошли к одному из домов, когда солнце уже окрасило в алый цвет плотный слой смога, висящий над городом. Открыв калитку железных ворот, они вошли во двор. Одноэтажное прямоугольное строение высокими серыми стенами упиралось в вытоптанную землю ровно посередине широкого участка. Остроконечная крыша сияла жестью в бликах уходящего солнца, а в окнах горел свет. Мария с удивлением заметила, что именно так выглядят дома в родном поселке. То ли ностальгия по родным местам или слепая механическая зависимость от привычных вещей заставили тетку построить на новом месте кусочек оставленного края. По двум сторонам двора тянулась длинная постройка, разделенная на комнаты, каждая со своей дверью и окном. Почти все двери были открыты настежь и девушка видела, как в проемах мелькали люди, занятые своими делами. Десяток булькающих кастрюль и скворчащих сковородок где-то внутри комнат мотали по воздуху калейдоскоп запахов готовящейся еды. Мария догадалась, что это были арендные комнаты и пыталась понять, в какой из них будет жить сама.

Женщина завела девушку в дом. Просторные выкрашенные в розовый цвет комнаты расходились от центрального коридора. Пол покрывал пестрый цветочный ковер. Громоздкая мебель плотным рядом заставляла стены, броско демонстрируя достаток хозяйки.

Двое мальчиков – подростков прибежали из дальней комнаты поздороваться. За годы, с тех пор как Мария в последний раз видела их, они выросли из непоседливых слегка полноватых детей в молчаливых стройных юношей, вот-вот готовых стряхнуть остатки детства с пока еще нетронутых заботами лиц. Они все поужинали принесенной из столовой едой. Мальчики скромно молчали за столом, а тетка придирчиво расспросила девушку о матери и новостях из поселка. Завершив трапезу сладким чаем, мальчики, спросив разрешения матери, ушли. Через минуту из дальней комнаты донеслись отрывистые электронные звуки компьютерной игры и возбужденные возгласы мальчиков.

– Бездельники! – раздраженно выдавила из себя женщина, – ничего им не нужно, только пялится в свой компьютер! Вот достанут они меня – сломаю их игрушку и отправлю работать!

Мария робко промолчала в ответ, зная, что не следует перечить тетке, но в душе порадовалась, что суровый нрав тетки не смог отобрать у юношей их ребяческие развлечения.

После они вновь вышли во двор и женщина отвела Марию к одной из крайних дверей в пристройке. Это было ее новое жилище. Внутри была небольшая комната, выкрашенная в тот же розовый цвет, как и нутро самого дома. Скудная обстановка своей бездушной казенностью напоминала больничную палату. Узкая железная кровать, застеленная постелью, занимала почти половину пространства. Еще были старый деревянный шкаф для одежды, выкрашенная в синий тумбочка, забрызганная жиром электрическая плитка на шатких ножках и ржавый холодильник. Сумка девушки стояла у стены.

Оставшись одна, девушка присела на скрипнувшую кровать и оглядела неуютную обстановку, вновь с тоской вспомнив об оставленном доме. Усталость прошедшего дня тяжелой истомой сковала затекшие ноги. Девушка прилегла на кровать, решив немного отдохнуть перед тем как заняться уборкой комнаты и разбирать вещи из сумки, но едва приложив голову к подушке, провалилась в сон.

Во сне она оказался в степи. Кругом лежал снег и было оглушительно тихо. Так тихо, что скрип снега под ее ногами казался грохотом, отдающим эхом от низкого лилового неба. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались уходящие вдаль безупречно белые холмы. Над головой висела полная луна, а звезды миллионами ярких бриллиантов отражали ее холодное свечение. Девушка ощущала смутную тревогу. Она шла, озираясь, ожидая встречи с кем-то. Обернувшись назад, она заметила, что не оставляет следов и позади нее лежал такой же ровный белый снег, как и везде вокруг.

Впереди между двух холмов она увидела дом. Тонкая нить дыма струилась от крыши высоко вверх и растворялась в прозрачном безветренном воздухе. Подойдя ближе она заметила, что на крыше сидит сова, а дверь в дом открыта. Сова смотрела на девушку немигающими черными зрачками, пока не принялась внезапно хлестать черными крыльями и раскачивать стены дома, все сильнее и сильнее, пока строение не пришло в движение, не начало трескаться и разваливаться на куски. Девушка подбежала к дому в попытке удержать падающие стены, но все было напрасно. Дом со страшным треском развалился.

Тут девушка увидела женщину. Она сидела посреди обломков дома в белом камзоле, наклонив голову к колыбели, которую качала. Она тихо пела песню. Девушка подошла ближе, но женщина не поднимала голову. Девушка услышала слова песни:

«Мой сынок, усни спокойно,

снег тебе пусть будет мягким.

Ведь теперь ни мир, ни войны

Не встревожат сон, мой мальчик.