Тимур Ильясов - Обыкновенная трагедия

– Я приеду, мама. К новому году, как договорились. Скажите ему, что подарков привезу, и что очень скучаю.

– Доченька… знаешь, я тебе хочу одно сказать, важное…, – голос матери стал спокойнее и тише.

– Да, мама, говорите.

– Ты у меня умная и красивая девочка. Ты знаешь как я люблю тебя и видит бог я бы не отпустила тебя далеко от себя, если бы не обстоятельства…

– Мама, я знаю, но это же только на время, вы же знаете…

– Не перебивай, послушай, дочка… Я старею и не могу работать, как раньше. Мальчик растет и нужны деньги, мы с тобой говорили об этом дома. Когда ты уехала, я много думала о тебе и поняла как не права, что пытаюсь удерживать тебя. Я почти прожила свою жизнь. Уж как получилось ее прожить – так получилось. Всякое было, и хорошее и плохое. Я не жалуюсь. Но у тебя своя дорога и ты про меня не думай, я как-нибудь доковыляю, и за мальчиком присмотрю, пока силы есть.

– Мама, зачем вы так говорите…

– Слушай меня, девочка. Не нужно возвращаться из города. В нашем поселке тебе не место. А в городе работа есть, человеком можешь стать. Слава богу, сестра моя за тобой в городе присмотрит, не одна будешь. Ты учись у нее, она женщина умная. Но что больше всего хочу, доченька, чтобы нашла себе хорошего человека. В городе людей много и хорошие парни должны быть. Не то что наши бездельники, которые только и знают как мясо кушать и водку пить. Ты смотри, доченька, не упусти своего. Я хочу, чтобы ты была счастлива, вышла замуж, в хорошую семью попала, внуков мне родила, дай бог. А про меня в голову не бери. Денег много не шли. Побольше себе оставляй и копи, если получится.

От нахлынувших чувств любви и нежности к матери, смешанной с грустью и ностальгией по безвозвратно ушедшему детству, по рвущейся связи с матерью, девушке стало душно. Горькая истома разлилась внутри, спирая дыхание и учащая биение сердца. Сдерживаемые слезы балансировали на границе век и, наконец, излились на разгоряченные щеки.

– Мама, зачем вы так!!! Я вас никогда не оставлю!

– Послушай мать, дочка. Хочешь радовать меня, сделай как я прошу. Вот что хотела тебе сказать. Теперь иди. Тебя работа ждет, хватит разговаривать, все деньги на телефоне потратишь.

Закончив разговор, Мария еще некоторое время не могла успокоить свои чувства. Она, конечно, мечтала о любви, выйти замуж и завести семью. Но в то же время девушка не могла допустить мысли, что может оставить стареющую мать и младшего брата одних. Она знала, что они нуждается в ней и с каждым годом будут нуждаться все сильнее. По крайней мере, пока брат не вырастет и не встанет на ноги. Марии было не ясно, каким образом она сможет разрешить этот конфликт между своими личными желаниями и долгом перед семьей, но смутно надеялась, что все чудесным способом разрешится само собой. И теперь, когда мать вслух произнесла то, что втайне беспокоило девушку, и разрешила казавшееся непреодолимым противоречие, дав благословение на свободный выбор, она ощутила облегчение, сама стыдясь этого как предательства.

Раздумья девушки прервала вернувшаяся родственница. Она внезапно, как ниоткуда, появилась перед Марией: ноги расставлены широко, руки уперты в бока, а недовольное лицо осуждающе рассматривало ее распухшее от слез лицо.

– Бааа! Это что такое!!! Ты сюда реветь приехала что ли? Что случилось? Кафе обокрали?

Мария наспех вытерла слезы и встала перед теткой, склонив голову, как виноватая школьница. Массивная и угловатая, почти мужская фигура женщины резко контрастировала с плавными линиями силуэта юной девушки. Помятое платье на тетке расплылось пятнами пота, выдавая изнурительный день, проведенный хозяйкой под жарким летним солнцем. На поясе болталась сумка для денег, которую женщина время от времени ощупывала. Ее седеющие волосы выбились из-под платка и неровно колыхались при каждом дуновении ветра.

– Тетя, простите. Ничего не случилось, я с мамой говорила.

– Ты что, девка, из чувствительных что ли? Кончай с этим! Ты сюда работать приехала, а не слезы лить. Не нужно мне детский сад тут разводить, – и коротко добавила, – Деньги сдавай.

Мария торопливо достала аккуратно сложенный сверток купюр и горстку монет из кармана и протянула женщине. Та молча пересчитала и спрятала деньги в сумке.

– Клиентов было много. Я все заказы записывала, вы можете проверить. Столы протерла и перед кафе подмела.

Женщина зашла в помещение. Она придирчиво осмотрела натертые до блеска столы и свежевымытый пол, пролистала веер счетов, приколотый на гвозде, сунула голову в кухонное окно и перекинулась жестами с поваром. Потом удовлетворительно посмотрела на девушку, с громким звоном положила связку ключей на стол и коротко сказала.

– Возьми ключи. Работать будешь с десяти утра до пяти вечера все дни, кроме понедельника. Кассу будешь сдавать мне в конце каждой смены. Сейчас все закрывай. Идем, покажу комнату.

Закончив работу, из душной каморки – кухни вышел повар. Мария впервые разглядела мужчину. Почти старик. Глубокие морщины темными канавами изрезали его худое лицо. Кожа вокруг глаз, губы и щеки стянулись вниз, придавая лицу скорбное и обиженное выражение. Правая нога заметно прихрамывала. Повар пристально посмотрел долгим взглядом на Марию и ей показалось, что она уловила тень улыбки на его лице, и широко улыбнулась в ответ. Занявшись тяжелыми замками на железных дверях, Мария краем глаз видела, как тетка отсчитала несколько купюр и дала мужчине. Он что-то промычал в ответ, кивнул и прихрамывая растворился в спешно покидающей вечерний базар толпе.

6. Сон

Дом тети Сары был близко. Пройдя через несколько вещевых рядов, они оказались на внутренней границе базара, отделенной от прилегающих жилых районов цепочкой складов и серых, облепленных бахромой бумажных объявлений, бетонных стен. Они вышли за пределы базара через одни из ворот, и некоторое время петляли по узким улочкам, беспорядочно застроенных малоэтажными жилыми строениями.

Дома были разные, и было с первого взгляда видно насколько зажиточны были хозяева. Бедняков выдавали примитивные, наскоро выстроенные прямоугольные сооружения из глинобитных стен, плохо закрашенных известью, и приплюснутых сверху низкими крышами. Неухоженные дворы были заполнены брошенным в беспорядке скарбом. У каждого крыльца лежала россыпь многочисленных пар обуви, а рядом, под слоем густой пыли, ржавели многолетние автомобили, доживающие свой век, ежедневно перевозя ящики и мешки с грузом.

Дома людей побогаче выделялись добротностью постройки. Незатейливые намеки на внимание к эстетике проскальзывали то в неожиданно яркой краске фасада, то в линиях фальшивых колонн по углам, и даже в фривольности выставленных балконов на мансардах. Крепкие внедорожники и широкие седаны были гордо припаркованы у окон, задернутых двухслойными занавесками в мишуре оборок и подвязок.