Тимур Ильясов - Обыкновенная трагедия

– Тут за одного, а за вторую кто платить будет?

– Да, конечно, простите, сейчас, – Мария кинулась собирать деньги на второй билет, неловко выронила кошелек на грязный пол, подняла, и, наконец, справившись со смущением от всеобщего внимания, протянула деньги водителю.

Водитель взял монеты, звонко бросил их в свою сумку, потянул ручку на себя и пассажирская дверь открылась. Женщина, что-то недовольно ворча под нос, вышла, таща девочку за руку. Двигатель завелся и маршрутка двинулась вперед. Пассажиры все еще осматривали девушку, кто надменно цокая, кто со снисходительной ухмылкой, но вскоре потеряли к ней интерес, отвернулись в окна, и в салоне снова стало тихо.

Тем временем, они подъехали к городскому базару…

3. К базару, к базару!!!

Наверное, все базары мира одинаковы. Ведь они, как ничто более, так неприкрыто и откровенно отражают сущность нашего времени, задерганного конкуренцией, изможденного жаждой наживы и оглушенного рутинной суетой. Базары есть в каждом государстве. Небольшие, аккуратные, будто сувенирные, как ловкая затея, созданные больше для экзотики, чем для наживы – в процветающих обществах. И огромные, грязные, шумные, средоточия болезненной активности – в более бедных и неразвитых. Такие базары словно современные вавилоны с вытоптанной до глянца миллионами ног землей, где людская энергия, не найдя других форм реализации, выталкивается на просторы диких прилавков, переливается и пузырится токсичными оттенками всех цветов радуги.

Центральный городской базар был колоссален в своих размерах. Как жирная клоака, он расплылся на многие пространства у нижнего края города, год от года пожирая все новые территории вокруг, вместе с жизнями населяющих их людей. Базар состоял из множества отдельных рынков, соединенных проходами, но в целом представлял собой единый спутанный лабиринт торговых рядов до отказа забитых людьми и товаром. Этот грохочущий, скрипящий, чадящий механизм, будто составленный из множества плохо подогнанных друг к другу шестеренок, оживал как фантастический демон каждым ранним утром каждого дня, и все благодаря напряжению мускулов рук и ног, и глоткам тысяч ртов людей, его населяющих. Каждую секунду полноводные реки покупателей свежей кровью вливались в жернова базара через несколько ворот, потом разделялись на ручейки по узким рядам, чтобы через некоторое время снова слиться или заблудиться в завихрениях поворотов и тупиков.

Базар стоял тут давно, кажется, что целую вечность. Ведь представить сложно, чтобы столь обширная и сложная система сооружений могла быть построена быстро. Но все началось лишь около двух десятков лет назад, когда администрация города решила выделить небольшой участок земли для продавцов одежды. Со временем торговцев и покупателей становилось все больше, хаотично пристраивались новыми рынками прилегающие пустыри, пока базар не превратился в крупнейший торговый центр региона, где наживались состояния и находили работу тысячи приезжающих на заработки людей.

Работа на базаре находилась для всех, для большинства малооплачиваемая, но позволяющая каждому получить свой кусок хлеба. На вершине пирамиды находились владельцы рынков и складов. Они снимали самую обильную пену с бурлящего деньгами базара. Задача этих людей заключалась лишь в регулярном собирании платы с торговцев и арендаторов, и, изредка, в поддержании вверенных структур в состоянии, минимально достаточном для их дальнейшего функционирования. Они были неприлично богаты и их капитал стабильно рос, невзирая ни на какие потрясения, случающиеся за стенами базара. Дальше в пищевой цепи шли оптовые поставщики, скромно спрятавшиеся в прохладе крытых складов. Они не связывались с розницей и без шума делали деньги, продавая товар крупными партиями мелким реализаторам. Наконец были сами розничные реализаторы, рядовые солдаты пехоты торговли, его пыльные ступни. Денег у них было меньше, чем у первых и вторых, но их бизнес был прост и не затратен. Всю эту торговую армию обслуживали когорты обслуживающего люда. Они убирали мусор, носили грузы, готовили еду, парковали автомобили и успокаивали редкий зуд совести, принимая подаяние.

Почти посередине базар разрезала единственная дорога, ведущая в город. Она с раннего утра и до позднего вечера была переполнена транспортом. В самые жаркие часы-пик путь от одного конца базара до другого, длинною не более пяти километров, занимал около часа, сводя пассажиров с ума и истощая их жизненные силы. По краям часть дороги занимали ряды припаркованных автомобилей, поставленных так плотно, что пешеходам приходилось сходить с тротуара на обочину, рискуя в лучшем случае испачкать одежду о железо проезжающих мимо машин, а в худшем – быть сбитым одной из них.

Энергия множества людей, отчаянно пытающихся заработать, создавала тут атмосферу нервозной суматохи. На базаре все куда-то торопились, ругались, пихались и пропихивались. Лица людей были серы, напряжены и суровы. То и дело вспыхивали огоньки ссор. Некоторые из них быстро затухали, а некоторые разгорались до неприлично скандальных и крикливых баталий. И даже небо было неблагосклонно к этой земле. Воздух тут почти всегда был грязен, насквозь пропитанный вонью выхлопных газов, и дуновения ветра, бывало, не доносилось чтобы развеять ядовитый туман.

Зарабатывать на жизнь торговлей на базаре было делом стойких. Летом между рядами из грузовых контейнеров, кое-где прикрытых заплатками пластиковых навесов, воздух прожаривался до состояния удушающего марева. Истекающие потом и хватающие ртом разреженный воздух торговцы безуспешно спасались включенными на полную мощь вентиляторами. Зимой же на рынках было смертельно, оглушительно холодно. Металл контейнеров и недостаток солнечного света превращали ряды в промозглые могильники. Силуэты продавцов увеличивались вдвое под слоем теплых курток и свитеров, руки заматывались в варежки, а ноги обувались в неуклюжие унты. Но люди привыкали. Базар давал работу и возможность выжить. Сменялись сезоны и трудности становились привычными. Жизнь людей шла своим чередом.

Мария прошла через одни из ворот и тут же утонула в водовороте людей, потащившем ее вглубь базара. Она никогда не бывала в таком людном и шумном месте, и ее голова закружилась от шума и суеты вокруг, лишив ориентации. Ногу девушки дважды переехали громыхающими железными тележками проносившиеся мимо носильщики. С горловым рыком они кричали «Дорогу!», но она не успевала вовремя отскочить. И теперь одна туфля была измазаны грязью, а нога болела от ушиба. Также она то и дело сталкивалась с раздраженными спешащими покупателями и с торговцами мелким товаром и их переносными лотками. Аромат дымных мангалов с гирляндами жареного мяса и дух свежих лепешек, приправленных луком, из глиняных печей, сводили спазмами голодный живот. Ее одежду то и дело тянули немытые руки экзотического вида женщин с грудными детьми на руках, калеки и нищие самого разного вида, жалобно просящие подаяния. А из замусоренных, воняющих мочой тесных закутков между рядами на нее исподлобья смотрели опасного вида мужчины, пряча взгляд и огоньки сигарет в ладонях – базарные карманники и аферисты, высматривающие очередную жертву.