Николай Герасимов - Рыцарь зеркального отражения

– …Там были серпантины. Из его горла, – настойчиво продолжал я. – Было еще очень светло. Солнце откуда-то взялось. Ничего не понятно.

– Хорошо-хорошо, – Полина гладила меня по спине. – Все хорошо. Наверное, тебе все померещилось. Это бывает. Тебе нужно отдохнуть. Был длинный день. Завтра все будет иначе.

– Полина, – сказал я, чувствуя, как слезы душат меня.

– Что, милый?

– Спасибо тебе.

– Нет, не говори это. Пока рано! – ответила она, неожиданно засуетившись. Она встала со стула, достала из кармана фартука маленькое зеркальце и, глядя в него, стала поправлять волосы.

– Почему?

– Закрой глаза, – продолжила Полина

– Зачем?

– Ну закрой, – произнесла она, повернувшись ко мне.

– Хорошо, – ответил я и выполнил ее просьбу. Как только я опустил свои веки, то почувствовал внутреннее успокоение. Стало немного легче. Желтые и красные пятна едва заметными вспышками рисовали причудливые фигуры, на какое-то время я отвлекся от всего, что могло быть.

– Можешь открывать

– Точно?

– Обязательно открывай, а то все закончится.

Я услышал, как расцепляются мои слипшиеся ресницы. Видимо, несколько слез все же настигли меня, пока я сидел с закрытыми глазами.

– С днем рождения! – сказала она, внося в комнату огромную тарелку с шоколадным тортом. Он был сделан из нескольких медовых коржей. В качестве крема был использован шоколадный мусс, а поверхность верхнего коржа была покрыта шоколадной стружкой. Было видно, что стружку Полина тщательно делала сама, натирая на терке шоколадные конфеты всех возможных видов. Запах лакомства сочетал в себе аромат меда, шоколада и коньячной настойки. Приятный дурман стал окутывать мое сознание. Все тревоги на какое-то время исчезли, не оставив и следа.

– А это что? – произнес я, указывая на горящую свечку по середине торта.

– Я решила, что надо сделать отсчет. Поэтому пусть будет один.

– Отсчет чего?

– А разве есть разница? Люди отмечают года, месяцы, недели, а кто-то – дни, часы и минуты. Наверное, отсчет жизни. Пускай сегодня мы отметим твой день.

– А разве у меня день рождения? – спросил я, потрясенный сюрпризом.

– А почему бы и нет? Я хочу, чтобы у тебя сегодня был день рождения, – сказала она и поставила торт на стол. – Ты ведь не против?

– Нет.

– Ну вот и хорошо! Задувай свечку!

Я набрал в легкие воздуха и изо всех сил стал дуть в направлении десерта.

– Хватит-хватит! – смеялась Полина. – Ты себе так весь торт сдуешь!

– Ой, – произнес я, увидев, что свечка приняла горизонтальное положение. – Я нечаянно.

– Ты мой силач! – сказала она и захлопала в ладоши. В воздухе чувствовался запах плавленного воска и спичек.

– Ну, хватит!

– Что такое?

– Я уже весь горю от стеснения.

– Хватит стесняться! Ты дома! – ответила Полина и дала мне подзатыльник. – Понял?

– Понял, – сказал я, потирая голову.

– Будешь кусочек?

– Конечно!

– Только маленький! Завтра он будет вкуснее, – ответила она, ловко вырезая тонкий кусок торта. – Давай сюда тарелку!

Я подошел к серванту в углу, открыл стеклянную дверь и достал оттуда блюдце. Молча, положил его на стол.

Полина с помощью ножа и десертной вилки аккуратно водрузила на него небольшой кусочек лакомства.

– Съешь его, а потом похвали меня.

Как только я почувствовал вкус торта, возникло ощущение голода. Но это был голод, сопряженный с радостным приливом эндорфинов в крови.

Сладкое счастье стерло из памяти всю хронологию сегодняшних диалогов.

Я в наслаждении зажмурился и громко сказал: «Ты чудо!»

– Произнеси это еще раз

– Ты чудо!

– А еще?

– Ты чудо-чудо-чудо!

– А теперь можешь сказать то, что ты не договорил, – сказала Полина. Ее голос был самодовольным.

– Спасибо тебе!

– Не за что, – ответила она, вглядываясь в мои глаза. Казалось, она что-то искала в них. Благодарность? Страх? Тревогу?

– Пора спать.

– Хорошо, – произнес я. – А что с тортом?

– Вот что, – ответила она, накрывая тарелку прозрачным колпаком. – А Максим ничего не получит.

Мы выключили свет на кухне и молча, прошли в нашу комнату.

***

Я был острым предметом, разрывающим ватное прогнившее одеяло воздуха. Углекислый газ впитался во все поры старой кровати. Человеческое дыхание вытесняло собой жизнь. С каждым вздохом. С каждым выдохом. Смерть искала своего союзника. Её невидимые пары отравляли кожу на теле, разъедали сетчатку глаз. Они выворачивали все внутренности наружу, ломая кости и сухожилия, в то время как нервы превращались в крепкие узлы боли. Слипшиеся пряди волос существовали как будто сами по себе. В тот момент казалось, что только они останутся жить.

Тем временем рукава солнечного света тянулись к ядовитым парам смерти. С каждой секундой всё отчётливее были видны уродливые пальцы солнца с её кривыми ногтями. Они тянулись до смертельных паров, чтобы установить связь.

***

Я проснулся посреди ночи от собственного крика. Дрожало все тело. Только руки оставались в покое. Хаотический поток мыслей боролся с моим желанием найти в этой неразберихе причину моего ужаса. Левую ногу скрутило в судороге. Я чувствовал, как все внутренности ныли от соприкосновения с костями. Казалось, что все тело покрыто изнутри пятнами от ушибов. Ни одного живого места.

– Милый, что с тобой? – тревожно спросила Полина и включила ночник.

Свет резал глаза. Как будто ножом по сетчатке. Боль стала усиливаться.

– Выключи его! – крикнул я, прижимаясь к стене. – Выключи его как можно скорее.

– Хорошо-хорошо, милый! Все в порядке, – ответила она, прикоснувшись к выключателю. Комната снова погрузилась в черный мрак.

– Мне плохо, – произнес я, преодолевая сбившееся дыхание. Легкие выворачивало наизнанку.

– Что с тобой? – тревога в ее голосе росла. – Что мне сделать?

– Мне плохо!!

Полина прижалась ко мне. Ее упругое тело источало жар. Она схватила мою голову в свои руки, зафиксировав, таким образом, мой взгляд на фрагменте стены. Черный круг и палитра серого. Старое немое кино. Кадр за кадром. Я услышал звук пленки и вспомнил. Вспомнил то, что хотел похоронить.

– Полина, а я тебе не все рассказал! – громко сказал я, когда дыхание немного пришло в норму. – Хочешь услышать еще? ты ведь любишь странности, да? – мой рот искривился в немой боли.

– Расскажи, – Полина продолжала крепко держать мою голову, но хватку немного ослабила.

…И я рассказал.

***

После того как я вернулся домой от Лизы все и началось. Или закончилось. Точно сказать не могу. В квартире стоял неприятный запах. Я молча разделся и оставил вещи в прихожей. Вода в ванной была ржавой, пришлось «мыть руки», используя влажные салфетки. Фильтр на кухне я поменял до своего ухода. Это радовало. Он новый. Значит, как только польется нормальная вода, у нас будет, что пить. Я долго не решался войти в комнату.