Тамара Ким - 9 месяцев

Весть о том, что дурак Афоня женился, мигом облетела весь город. Особенно ликовала по этому поводу местная шпана. Инна с пацанами залезала на деревья, чтобы заглянуть к ним в окно, и с визгом и диким хохотом комментировала для тех, кто остался внизу, сцену, когда Афоня бережно, как ребенка, купал в огромной оцинкованной ванне Лизу, или, сидя за столом, усадив к себе на колени Лизу, заботливо кормил ее с ложечки. Время от времени он отрывался от своего занятия, чтобы отогнать от окон особо назойливых.

Позабавиться семейной жизнью «двух дурачков» приходили не только дети. Нередко у их дома собиралась возбужденная толпа взрослых, и какая-нибудь исключительно умная и красивая девушка нарочито-демонстративно хватала Афоню за руку и говорила:

– Лиза, я заберу у тебя Афоню!

Лиза в совершенной панике начинала метаться в поисках веника и, искренне веря в намерения девушки, начинала плеваться и, размахивая веником, гонялась за соперницей. Афоня удовлетворенно смеялся вместе со всеми:

– Лиза меня очень любит. Она меня никому не отдаст.

Он обнимал Лизу огромными ручищами и успокаивающе шептал:

– Не бойся, я не уйду к ней. Ты же видишь, они все дураки. А ты у меня умница.

Лиза прижималась к Афоне и продолжала грозить кулачком толпе.

***

Прошло два года.

Возвращаясь через железнодорожные пути с заготовки леса на зиму, Афанасий попал под идущий состав. Расчлененное надвое тело уложили в гроб. Проводить Афоню пришел весь город. И трудно было понять, то ли им всем хотелось посмотреть на реакцию Лизы, то ли они действительно скорбели по поводу кончины Афанасия. Он был дурак. Но за всю свою короткую жизнь он никому не сказал ни одного плохого слова. Он только говорил: «Люди просто дураки, они ничего не понимают».

Лиза не плакала. Она сосредоточенно всматривалась в лицо Афанасия и время от времени деловито отгоняла от него назойливых мух.

После похорон Афанасия Лиза каждый день приходила на железнодорожную насыпь. Дождавшись какого-нибудь состава, она подскакивала и начинала яростно размахивать кулаками и швырять камнями в окна вагонов. Местная шпана по-прежнему сопровождала ее. Но только теперь почему-то никому не хотелось хохотать и дурачиться. Так продолжалось около месяца. А однажды, отсалютовав камнями двум составам, Лиза удивительно проворно вскарабкалась на насыпь и с победным кличем кинулась прямо навстречу мчавшемуся паровозу.

Пацаны стояли в оцепенении, а когда очнулись, бросились в город. Взрослые, выслушав их рассказ, осуждающе покачали головами:

– Вот дура…

***

Да, Лиза была дура. А Афоня был ее мужем.

***

Женщина – это вдох. Мужчина – выдох

Черный ворон.

Он сосредоточенно бил клювом о землю.

Тук-тук-тук… Черные бусинки глаз. А точнее, одна бусинка. Одного глаза. Не блестящего, но глянцевого, сверкающего в лучах закатного солнца. Ворон сидел напротив нее, но, когда смотрел на нее, демонстративно поворачивал голову и косил на нее одним глазом.

Он клевал землю под ногами и время от времени внимательно рассматривал Инну. Словно спрашивал у нее: «Ну, как? Здорово я это делаю, а? Еще?». И, не дожидаясь ответа, опять принимался за свое. Тук. Тук-тук.

Черный-пречерный ворон. «Что ему от меня надо?».

Инна протерла глаза и вдруг четко увидела в грязных шершавых лапах ворона грецкий орех, наполовину разбитый крепким клювом его. И почти тут же совершенно отчетливо услышала:

– Хочешь?

Инна вздрогнула. Ворон вперил в нее свой глаз-бусинку. Смотрел пристально и не мигая.

– Ну, хочешь? – повторил он, нетерпеливо переминаясь с лапки на лапку.

– Хочу, – невольно сглотнула слюну Инна.

– Знаю, что хочешь, – пробурчал Черный Ворон.

– А зачем тогда спрашиваешь?

– Да хотел услышать голос твой. Думал, уже и говорить разучилась. Молчишь и молчишь.

– А с кем говорить-то было? Я же не знала, что вороны умеют говорить.

– Ну, вот теперь будешь знать. Мы не только это умеем. И вообще, чтоб ты знала, всё, что умеют люди, мы умеем лучше.

Черный Ворон в три скачка добрался до Инны. Он остановился на самом пятачке, почти касаясь рук Инны. И тут она с ужасом обнаружила, что стоит уже по пояс в вязкой трясине. Черный Ворон стоял в этой же жиже совершенно спокойно, не утопая, словно под его лапками была твердая почва.

– Почему тебя не затягивает? – спросила изумленная Инна. – Ты просто легче меня, да?

– Нет. Просто это не МОЙ круг. Это ТВОЙ круг. Это ТВОЯ жизнь. И кроме тебя никто не увязнет в нем.

– Почему?

– Потому что никакого круга на самом деле нет. Это ты его создала. Для себя.

– Но ведь я тону, ты что, не видишь?! Я не могу выбраться. Я скоро вся исчезну, ты что, не понимаешь? Я НА САМОМ ДЕЛЕ поглощаюсь этим чертовым кругом! Я же это вижу!

– Вот и я о том же. Это видишь только ты.

Черный Ворон передернул плечами, словно от холода, слегка нахохлился:

– Ты, давай, ешь, я уже расколол орех.

Инна, не наклоняясь, взяла орех, который лежал на уровне ее талии, прямо под рукой. Самый обычный грецкий орех. Она часто видела, как вороны таскали по городу орехи, но никогда не думала, что когда-нибудь ей придется есть орех из рук, то есть из лап ворона.

– А, может быть, тогда и тебя нет, и я все это придумала, или мне все это кажется? – спросила Инна, с жадностью проглатывая ядрышко.

– Э, нет. Я есть. Был. И буду всегда. Потому что мы, вороны, вне времени и пространства. Мы – понятие объективное. Мы есть независимо от чьего-то желания. Как снег. Или дождь. Идет, – хочет того кто-то или нет.

– А если я не захочу видеть то, что вижу, тогда этого круга не будет?

– Повторяю. Дело не в круге. А в тебе. Ты такая есть. Ты зачем сюда пришла?

– Хотела умереть.

– Плохо жила?

– Угу…

– А как хотела?

– Хорошо.

– А хорошо – это как?

– Не знаю.

– Ну, вот тебе и ответ. Сама не знаешь, чего хочешь.

– Знаю. – Инна гневно стрельнула глазами в сторону Черного Ворона. – Знаю! И всегда знала. Я всегда хотела быть женой.

– Чьей?

– Чьей-нибудь.

– Ну, вот еще один ответ. «Кто-нибудь» – это «никто».

– Ну, хорошо. Я хотела быть женой Яна.

– А ты знала, что у Яна уже была жена?

– Да.

– А ты знала, что его жена тоже больше всего на свете хотела быть его женой?

– Нннет…

– А ты знаешь, как умер Ян?

– Да. Ночью у него был сердечный приступ…

– Это жена так всем сказала. А на самом деле… На самом деле у них все было по-другому. И с тобой-то Ян стал встречаться, потому что не мог ее простить.

– За что?

– Это долгая история. Ты точно уверена, что хочешь знать правду?

– Да.

Очередной скандал разразился как обычно из-за пустяка. К концу ссоры они перебрали все этапы совместной жизни, перебрали все оскорбительно-унизительные эпитеты и метафоры применительно друг к другу и спать легли (как всегда после ссор) в разных постелях. С той только разницей, что на этот раз Галина постелила себе вообще в летней кухне.