Владимир Ильин - Бар Чеширски. История одного кота

– А жаль, я был бы не против сейчас пару капель опрокинуть, – задумчиво сказал Бар. Уж кто-кто, а он точно знал, что у Гарри обязательно найдётся заначка.

– Подожди, не спеши. У меня кое-что есть для тебя, мой старый друг. М е рси, детка, принеси моему любимому коту наш небольшой запас кошачьих вкусностей, я угощаю, – тихо, как это только возможно у орангутанга, шепнул барменше Гарри.

– Но сэр, вы же сами запретили, – недовольно сказала Мерси, смерив Бара подозрительным взглядом.

– Раз я сказал, значит можно, – отмахнулся от неё Гарри. – У нас в гостях мой старый друг, для этого парня мне ничего не жалко.

– Гарри, твою обезьянью родню, что ты творишь, – заулыбался Бар, делая вид, что не в силах устоять перед обезьяньей щедростью.

– Ну не бузи, разок можно, у меня всё аккуратно, – сказал он уже начавшим заплетаться языком, – только пошли, нам надо уединиться, сам знаешь, она воняет как прокаженная, мигом все местные коты набегут.

– Да, да, да, только не воняет, а удивительно пахнет, – заурчал Чеширски, почувствовав пленительный запах валерьянки, – как же я давно не чувствовал этого аромата.

Развалившись в кресле, Бар почувствовал, что вот-вот взорвётся от смеха. Он уже примерно час находился во власти чертовой травы, но по-настоящему почувствовал действие её лишь сейчас, когда Гарри затравил эту историю с Милтоном.

– То есть ты хочешь сказать, что Милтон залез на носорога?

– Да, чёрт меня возьми, конечно, я сам не видел, но вроде так всё и было. Когда Вальс вернулся, Милтон и жена Вальса вовсю развлекались в кровати.

– Подожди, подожди, но Милтон меньше меня, как он вообще смог бы это сделать, Гарри, жирная ты обезьяна, как это возможно?

– А вот сейчас обидно было, – вдруг резко скорчил морду орангутанг.

– Эй, ну ты чё?

– Ха, повелся? Да ты чего, малыш, ха, совсем очумел, ха-ха, – резко обнял его Гарри, – да ты мой самый любимый кот, как ты говоришь – самый умный из котов.

– И всё же, как такое возможно? Я не отстану. Как Милтон вообще с ней замутил, как он к Дороти подобрался?

– Я не знаю, брат, вроде она склонна к мягким и пушистым. А Арни, он же, как камень, брат, – толстый, скользкий, может грубый, а ваша порода берет нежностью. Тут в другом вопрос – нахрена Милтону залезать на этот самосвал, тем более рядом трётся Арни.

– Может, он под валерьянкой был.

– Ну, может и так. Я слышал, у вас потенция из всех щелей лезет, стоит вам порцию пахучей прописать, что скажешь, а? – спросил Гарри, доставая новую порцию.

Бар сделал глубокий вдох. Он уже сотню лет так не отвисал с оранжевым, хотя раньше они довольно часто коротали вечера за выпивкой. Гарри вообще мастерски умел бодяжить траву в алкоголе, причем так, что казалось, будто ты совсем не пьянеешь, только лапы ватные становятся и по телу разливается приятная ломота. Он махнул волосатой головой и посмотрел в сторону бара. Наблюдать за работой этой очаровательной, коротко стриженной скунсихой, столь профессионально разваливающей виски, было очень приятно.

– Ну, теперь ясно, почему они больше в футбол не играют. Слушай Гарри, сукин ты сын, а подскажи мне, где ты нашёл вот её? – тихо спросил Бар, указывая пальцем в Мерси.

– Ты не поверишь, мальчик мой, но она сама ко мне пришла, сказала, что всегда хотела поработать в баре, – не отвлекаясь от пакета, сообщила обезьяна.

– А почему именно к тебе?

– Она же скунс, а им особо не доверяют работать с продуктами, ну в головах полно всяких предубеждений. Сам знаешь.

– И ты решил пойти против злой системы. Как-то на тебя не сильно похоже.

– Мне это выгодно, малыш. В последнее время у меня слишком много драк, а Мерси держит бар так, что не все жаждут сразу напиться. Хотя, не скрою, даже с ней ребята ухитряются надраться.

– Как мило, – сказал Бар, ставя стакан на небольшой круглый стеклянный столик. – Эх ты, старый чёрт, знаешь, чем меня брать. Скажи, ты всех угощаешь валерьянкой, а? Скольким копам ты налил уже в этом месяце?

– Бар, малыш, ну ты забыл, что полиция уже не вотчина котов – это время прошло, дружище. Валерьянка не особо пользуется спросом у копов, так как тут теперь лишь козлы да бараны, да что копытные, я даже зайца видел или кролика, их вообще хрен друг от друга различишь.

– У кроликов задние лапы короче и они менее ветрены, в отличие от зайцев. У нас только зайцы проходили по делам. Кролики, как правило, дома сидят, с преступным делом вообще не знаются. Готов поставить свой хвост, что кролики вообще никого никогда не убили.

– С чего это такая мысль? Что, намутил с белым и пушистым?

– Ага, если бы, – Бар положил руку на край дивана и посмотрел через одностороннее зеркальное стекло в зал. Понемногу начал собираться весь бомонд.

– Эй, малыш, держи. Это за наше с тобой здоровье и долгую жизнь, чтобы шерсть не опадала, челюсть крепчала, и глаза как алмаз были – сказал орангутанг, протягивая ему стакан.

– Ну, шерсть-то точно не выпадет, я же гладкошерстный, мы до самого конца пушистые – усмехнулся Бар, принимая виски – а вот за остальное согласен, мудрая моя обезьяна. Дрогнем.

И они разом осушили по двести грамм. Бар почувствовал как немеют лапы – видно Гарри совсем злоупотребил с дозой. Он с трудом раскрыл глаза.

– Господи, ты что, опять разбавил-то? Меня лапы почти не слушаются.

– Всё, как в любом приличном месте – это лучший мой рецепт. Можно сказать – реликвия. Только лучшему коту и другу.

– Забыл сказать полицейскому-детективу.

– Я никогда не любил это добавление. Прежде всего, друг, потом, чёрт с ним, кот – а остальное мне не по душе.

– Ладно, ладно, не бузи. Ты у нас тоже далеко не обезьяний ангел, мой оранжевый бабуин, – Бар поставил стакан на стол и ещё раз посмотрел на Мерси. – Слушай, а у неё есть кто?

– Бар, распутник ты этакий, ты мне с Мериан насрал кучу, а теперь до Мерси добраться решил, она же вообще скунс.

– Подожди, с Мериан я расстался мягко.

– Не знаю, как вы там расстались, но бедная девка чуть с ума не сошла, а она ж пантера, у неё когти есть. После того как ты сбежал, она половину стриптизерш чуть глаз не лишила. Еще немного, и я сам бы на шест полез.

– Кстати, хорошая идея. Ты обезьяна – вы как бы на деревьях лазаете, я думаю, в этом ты бы дал всем бабам фору, тряхнул, так сказать, стариной.

– Ах ты ж мохнатая жопа, дай пять, – Гарри протянул свою огромную пятерню.

– Держи, – Бар смачно приложился о его мохнатую лапу.

– Эх, Бар, хороший ты всё-таки коп, – сказал Гарри задумчиво, откинувшись в кресле.

Бар прищурился, он долго ждал, когда старый орангутанг, наконец, согреется для душевного разговора. Раньше он часто ошибался с этой гранью, но теперь, пожалуй, правильно улучил момент.