Эвелина Андерсон - Обратная сторона приворота. Сколь безрассудно, беззаветно я любила, настолько стала моя ненависть сильна…

Шло время, я окончила школу и готовилась к институту. Нагрузка была колоссальная – я поступала в пять университетов сразу, сдавая экзамен за экзаменом, засыпая с учебником в руках. Состояние мое заметно ухудшилось, кожа побледнела, несмотря на теплые лучи летнего солнца; меня постоянно мутило, сбился менструальный цикл. Через несколько месяцев такого непонятного состояния я решила сходить в медицинский центр для подростков.

Живо помню это событие.

На улице ясное утро, солнечные лучи нескончаемым потоком льются на зеленые деревья, играя в листве; пронзительно голубое летнее небо поражает своей чистотой и безоблачностью. Я захожу в здание центра, прохожу процедуру регистрации, где на основании жалоб меня почему-то сразу направляют к гинекологу. Взяв медицинскую карту, я иду по длинному коридору в кабинет доктора, ложусь на кушетку и обнажаю живот. Пожилая врач водит датчиком и улыбается:

– Во-о-от какой хорошенький у нас ребеночек. Примерно 12—13 недель, сердечко чудесно бьется!

Сердечко в этот момент стучит у меня, да с такой скоростью, что и не сосчитать, сколько ударов в минуту.

– Ребенок? Как это ребенок?! Как так – тринадцать недель? – в моем голосе удивление, смешанное с ужасом.

Сказать, что я испытываю шок – ничего не сказать. Слова слетают с языка прежде, чем я успеваю их осознать:

– Может, аборт?

– Ты в своем уме, деточка?! Тринадцать недель уже, первая беременность. Какой аборт?! Жизнь у малыша отнимешь и себе поломаешь. Давай-ка, лучше, бери справочку и обрадуй папашу.

Врач выписывает мне справку с указанием срока беременности. Из центра я выхожу на негнущихся ногах.

Стерлась из памяти обратная дорога до дома, как звонила Игорю и велела срочно прийти. Помню только, как вышла ему навстречу и, рыдая, протянула справку.

– И что это значит? – в его глазах недоумение.

– Беременная! Сильно беременная, аборт поздно делать, – слезы текли по горящим щекам, но я их не чувствовала.

Игорь замолчал, и я, расценив это молчание по-своему, развернулась, ядовито процедив сквозь сжатые зубы:

– Все понятно с тобой.

Весь оставшийся день прошел для меня в кровати, родителям пришлось сослаться на плохое самочувствие. Вечером позвонил Игорь, чему я не очень обрадовалась и грубо спросила:

– Чего тебе?

– Не злись. Я все обдумал. Аборт ты делать не будешь. Мы просто женимся, если ты согласишься, конечно. В конце концов, я же люблю тебя, и мы всё равно поженились бы, просто, наверное, позже. Так что, говори своим предкам – я узнал в ЗАГСе, что несовершеннолетним нужно согласие родителей. Мне через две недели восемнадцать, так что я сам заявление напишу.

– Хорошо.

Я положила трубку и задумалась: «Надо же, какое получилось признание… Ведь он еще ни разу не говорил, что любит. А может и не любит, просто страх перед моими родителями. Сказать родителям… Боже! Как им сказать? Наша семья строгих моральных принципов, непонятно, почему я не такая. Папа вообще прибьет отца моего ребенка. Мама… Страшно за нее – здоровье слабое, неизвестно, как отреагирует… так не хочется ее расстраивать. Придется дождаться, пока она уедет на юг к друзьям, и написать письмо. Прямо сейчас и напишу, а как уедет – сразу отправлю».

Быстро набросав письмо и надежно спрятав его, я выдохнула – первый шаг сделан.

А дальше я с каждым днем все больше и больше укреплялась во мнении, что это дитя послано мне свыше. Вспомнилось, как год назад в лагере мне снилась беременность. Наверное, не случайно я так безудержно хотела ребенка. «Теперь моя крошка нашла меня. Скоро я стану мамой, обниму свою деточку и мы заживем счастливой семьей. Надеюсь…» – думалось мне.

Мама вернулась с юга молчаливая и постаревшая на несколько лет. Со мной она не разговаривала три дня. На четвертый тихо спросила:

– Заявление подали? – в голосе безысходность и отчаяние.

– Нет, нужно согласие родителей, – робко ответила я, не поднимая глаз.

– Завтра поедем. Папе пока не говори.

– Прости меня.

– Не сейчас.

На маму было больно смотреть. Я понимала, что не оправдала ее доверия, обманула надежды. Ее дочь в семнадцать лет станет матерью, а она сама – бабушкой. Мне было ужасно стыдно и страшно. Страшно за мое будущее, за наше будущее…

Свадьба состоялась солнечным сентябрьским днем. В момент нашего приезда неожиданно пошел «грибной дождь», и я расценила это, как хорошую примету к гармоничной жизни супругов. Гостей было совсем мало, вместо свадебного платья на мне красовался брючный костюм нежно-персикового цвета и кремовые босоножки на высоком каблуке. Фату беременной невесте мама надеть не позволила, поскольку это символ невинности, которую я давно потеряла. Поэтому голову непутевой дочери украшала копна золотистых упругих локонов, старательно завитых родительской рукой, и несколько алых ягодок в прическе. Сама церемония прошла трогательно и мило: сотрудница ЗАГСа читала заученную речь с пожеланиями семейного счастья, гости поздравляли цветами и подарками, звучал свадебный Марш Мендельсона. По окончанию церемонии нам показали ее видеозапись, которая тут же стала свадебным подарком от родственников, купивших эту кассету.

После регистрации мы поехали домой к моему новоиспеченному супругу и посидели немного за скромным праздничным столом, уставленным салатами, фруктами, овощами, сырно-колбасными нарезками, соками и сладостями. Пить, само собой, мне было нельзя, поэтому я поддерживала алкогольные тосты гостей бокалом вишневого сока. Довольно быстро все разошлись, поскольку пятый месяц беременности давался мне нелегко, и усталость была налицо.

Так я стала законной женой и будущей матерью в то время, когда все мои одноклассницы, едва окончив школу, поступили в институты и познавали прелести студенческой жизни.

Начались будни молодой, во всех смыслах, семьи. Игорь получил отсрочку от армии в связи с моей беременностью. Жили мы то у его, то у моих родителей – так и мотались на два дома. Муж работал, приходил поздно и еле живой. Но между тем, он успевал баловать меня витаминами и вкусностями, терпел беременные капризы, выполняя все мои прихоти. Я была очень благодарна ему за эту заботу, и в моей груди росло, укрепляясь, нежное теплое чувство к отцу моего ребенка – чувство влюбленности в этого парня, так рано ставшего главой семьи.

Последний триместр беременности проходил тяжело, с отеками и многоводьем вследствие перенесенных заболеваний, которые появились, конечно же, благодаря моему «опытному» супругу, пребывавшему в полном неведении о наличии у себя целого букета половой заразы. Эта новость стала поводом для серьезной ссоры, в которой я кричала и била посуду, а Игорь виновато молчал. В момент до предела накалившейся ситуации раздался телефонный звонок. Прервав разборки, я подошла к телефону и взяла трубку.