Мария Устим - Замуж за Германию. Мифы Золотого Запада

© Мария Ивановна Устим, 2017

ISBN 978-5-4485-7815-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорогой читатель!

Перед вами книга о sandwich-generation – поколении, чьи юность и становление личности пришлись на девяностые годы прошлого века. Волею судьбы это поколение оказалось между двух эпох – уходящей советской и новой, непонятной и во многом враждебной.

Особенно тяжело в то время пришлось женщинам. Многие, очень многие из них, не выдержав жизни на развалинах Союза, искали тогда счастья на золотом Западе. Все по разному, но с одинаковой надеждой на лучшую, достойную жизнь. О подлинной цене их иллюзий эта книга.

Весь материал, вошедший в издание, документален, биографичен. Его составили подлинные встречи автора с женщинами, живущими как в России, так и за рубежом.

Как выжить?

Питер, сентябрь 1996 г.

Она сидела в гостиничном номере и бессмысленно смотрела в пустоту. Одно было для нее очевидно: так дальше жить нельзя.

Оставив своего первого мужа в провинции в начале девяностых годов, Анна и не предполагала, что на нее навалится столько проблем. Проживание в тесной питерской коммуналке, где за тонкой стенкой можно было слышать все подробности человеческой жизни, брань алкашей, а вечерами громко работающий телевизор – «all inklusiv».

Но и это было еще не все. Анна не знала, что в государственных учреждениях начнут задерживать зарплату, а выдача алиментов на сына будет так умопомрачительно строго отслеживаться ее бывшим мужем – не дай бог лишнего заплатить! Во время задержки зарплаты задерживались и алименты на сына, назначенные судом. Как жить? Если занимать деньги, то при инфляции девяностых они уже через день обесценивались…

Но Анна не падала духом. На выручку ей приходили советская смекалка и чувство экономии. Советский образ жизни, получивший трещину в своем огромном здании, разваливался по частям болезненно долго, и этот процесс невозможно было удержать. Но хорошее старое все еще поддерживало фундамент прогнившей и разрушающейся системы.

Да и сын у нее был ангелом: никаких сцен или просьб купить игрушку, никаких истерик. Саша спрашивал так, как спрашивают только любящие и заботливые близкие люди: «Мам, а у тебя есть деньги купить мне ту машинку, которую мы сегодня видели в «Детском мире?» Конечно, приходилось выкручиваться с ответом: не «до следующей зарплаты» – таких понятий уже не было – а «до реальной выдачи денег». Потому что советские и вновь образующиеся, уже российские, банки делали на нас и наших детях свои деньги.

Когда отец забирал Сашу к себе домой, в Архангельскую область, Анна пыталась успевать работать в нескольких местах – чтобы поправить свое экономическое положение.

В комитете природы на улице Желябова, где она трудилась, уже месяц не выдавали зарплату, и все в кабинете сидели понурые, совершенно деморализованные. В это же время в стране зарождался и рос со скоростью сорняковой травы на плодородной почве частный бизнес. И отчаянная, смелая Анна сказала себе: «Сколько еще ждать, пока кто-то придет и поможет? Надо действовать!» И… ушла в частную фирму, где из ничего создавали что-то. Видео. Фильмы. Политические сюжеты. Разную шушеру, репортажи на срезе времен, – лишь бы платили бабки. И их платили. Как это ни прискорбно, эта бездуховщина отражает в себе, как в зеркале, наполненность новой эпохи – девяностых годов двадцатого века. Путч 1991 года и баррикады перед горсоветом на Иссакиевской площади. Очереди в сберкассы за деньгами и в магазины за дешевыми продуктами. Первые частные ларьки на Сенной. Бедный и жалкий вид наших пенсионеров, всю жизнь проработавших на родную державу и оставшихся в это время перемен ни с чем.

К счастью в провинцию, в глухие российские деревни, подобные перемены приходят не сразу, а спустя время. Но если они приходят, то уже окончательно и бесповоротно, и тогда трещит и разлетается на куски сам фундамент…

Помимо частной фирмы, Анна работала в Доме радио журналистом одной из программ, которую днем монтировали, а вечером вели в прямом эфире перманентно пьяные журналисты. Они постоянно приглашали Анну в буфет, где сидели до последнего, пока не сваливались под стол. Но ей было не до буфетов. После многочисленных интервью, обзора культурной жизни города Аня монтировала с оператором свои материалы и мчалась по улицам Питера забирать сына из садика.

Ее тело не знало покоя. Ее душа жила в напряжении. Она часто меняла работу или трудилась сразу в нескольких местах, как это делали многие одинокие женщины, те, кто вынужден был самостоятельно кормить и обеспечивать своих детей. За шесть лет в Питере Анна успела поработать не только в частной фирме и на радио, но и в информационном агентстве «Интерфакс», в горсовете, в Законодательном собрании на Иссакиевской.

Для журналиста Законодательное собрание это не только океан информации. Работа в центре этой пульсирующей артерии власти – это еще и огромная, ни с чем несравнимая школа жизни. Особенно для молодой, привлекательной женщины! Ты видишь власть в ее неприкрашенном виде и утрачиваешь иллюзии.

У многих из тех, кто в нашей стране дорывался до власти, был синдром вседозволенности. В советское время эти злоупотребления были не просто нормой, а стилем хорошей жизни. На Западе власть имущие из-за таких проблем, отвечая требованиям своих избирателей и приняв вину на себя, часто уходят в отставку. У нас же страна богатая. На всё. И на холопство, и на откровенное барство.

В один из летних рабочих дней в здании областного совета к Анне подошел первый помощник губернатора Бердюкова. С особой вежливостью он сообщил, что губернатор хотел бы поговорить с ней и дать интервью. Анна была удивлена и обрадована, думая лишь о творчестве и карьере. Как выяснилось познее, уже не «товарищ» (старая коммунистическая школа), но еще и не «господин» (наклевывались новые титулы) Бердюков рассчитывал совсем на другое…

Дошло это до Анны лишь тогда, когда ее пригласили в приемную губернатора, и первый помощник пропел ей с улыбочкой в ухо, что Владислав Григорьевич уже ждет. После короткого разговора, мало похожего на интервью (зря тяжелый советский диктофон тащила!), губернатор пригласил ее на обед. Естественно, без первого помощника. Конечно, старая партийная школа и «моральная устойчивость» власть имущих формировали и стиль поведения, и определенные манеры. От этого никуда не деться. Харизматичный щедрый человек, милая беседа… Но когда время подошло к вечеру, из уст губернатора прозвучал вопрос, не требующий ответа: «Ну что, красавица моя, поехали?»