Олеся Оленичева - Шахматная партия

С тех пор как она переехала к нему жить, её не покидало чувство вины и ненужности. Как изгой в чужой стае. Ева сидела в гостиной, уставившись в телевизор, и боялась вымолвить хоть слово, кусая губы. В голове много мыслей, и ни одна из них не находила выхода. Но нужно с чего-то начинать.

– Ник… – позвала она тихонько.

Он сделал вид, что уже спит и не слышит. Она не стала настаивать, потому как с каждым днём инстинкт самосохранения закрывал её в самой себе всё больше. Ева боялась, лишний раз, выходить из комнаты, чтобы не тратить нервы и, не дай Бог, потерять ребёнка, которого уже безумно любила. Разочарование горьким потоком растекалось по телу, хлестая по раненому сердцу, и один-единственный вопрос крутился в голове: «Почему он так жесток с ней?»

Она прикусила от обиды губу и не смогла сдержать слёз. Так хотелось поддержки мужчины, от которого ждёт ребёнка, но в тоже время считала, что не вправе требовать от него ничего. Она ждала, когда он сам созреет и поймёт, как много теряет, отказываясь от общения со своей беременной женщиной.

Утром, когда она проснулась, то поняла, что Ник не успел ещё никуда смотаться, и решила попробовать ещё раз сблизиться с ним.

Ева позвала его еле слышно:

– Ник, потрогай, как он пинается, – столько тепла вложено в эти слова, что он не смог устоять.

Подойдя к Еве, он присел рядом на диван и положил руку на огромный живот. Ребёнок как будто почувствовал отца и тут же начал свои манипуляции, да так сильно, что живот заходил ходуном.

– Смотри, а это он пяточку выставил, – смеясь, произнесла Ева и посмотрела на Никиту. И правда, живот выгнулся так, словно изнутри упёрлись чем-то маленьким. Никита потрогал бугорок и улыбнулся, когда тот исчез.

Столько в ней любви, что у парня защемило сердце, но неясная досада и злость перевесили весь этот нежный момент и вернули всё на свои места. Что она ему сделала такого, оставалось загадкой. Может быть, глядя на неё, он возвращался в безоблачное детство, когда отец был жив, и это больно ранило?

Новый год Ева справила со своими родителями и осталась там ночевать. Особо ничего не стала рассказывать про свою жизнь, чтобы не расстраивать, ограничившись своим любимым словом «Нормально». До родов оставалось совсем чуть-чуть, и надежда на лучшее начинала расти с их приближением.

В конце января Ева собрала сумку и заранее легла в больницу. Ждать родов дома она боялась, они могли начаться в любой день, а надежды ни на кого не было. Ехать к маме домой и там ждать стыдно. Самое надёжное – это отправиться в больницу. Долго лежать там не пришлось, потому что в эту же ночь начались схватки, а рано утром Ева родила сына.

Всю ночь, промаявшись невыносимыми спазмами, к утру она твёрдо уверилась в том, что больше никогда в жизни не подпустит к себе ни одного мужчину. Собрала всех чертей и отправила их в ад. И естественно, никаких больше родов! Ни за что!

Но когда Еве в первый раз принесли сына, навернулись слёзы, и она поняла, что все мучения стоили этого. Такое крохотное тельце, она даже боялась взять его в руки, чтобы не дай Бог ничего не сломать. Маленькие пальчики, похожие на куриные лапки, все скрюченные, и такие смешные. Основная его забота: поспать и найти мамкину титьку. С каждым часом боль уходила и забывалась, особенно, когда малыш открывал свои большущие глаза и внимательно изучал свою кормилицу.

Когда ребёнок протягивает свои ручонки к матери, то складывается такое ощущение, что он пытается дотянуться до её сердца. Только он может погладить его и успокоить.

Встречать из роддома приехали её родители, сестра и, конечно же, Никита. Ева засияла, когда увидела его и торжественно вручила сына. Один из самых радостных моментов в её жизни за последние несколько месяцев. Теперь всё будет по-другому! И наплевать, что было раньше, ведь в её сердце звучала музыка и заставляла душу танцевать.

Первое время все заботы и хлопоты посвящались малышу, поэтому Ева не задумывалась о себе. Но это первое время продлилось не так долго, как хотелось, и грозовые тучи в виде мыслей опять начали сгущаться в голове. Что она в нём нашла, кроме его смазливого личика? Может, она перепутала роли и ей нравилось добиваться и укрощать непокорных так, как это должны делать мужчины?

Это ужасно, когда человек занимается чужими делами, потому что он никогда с этим не сможет справиться. А если и получится преодолеть, то счастлив от этого он уж точно не будет. Если бы в молодости мы научились слушать взрослых, то были бы намного мудрее, когда дожили до их возраста. То, чему они могли нас научить в свои сорок, с их помощью мы бы поняли в двадцать. И в их сорок были бы мудрее их на двадцать лет. Но мы усиленно идём своей дорогой, наступая на те же грабли, что и наши родители.

Малыш мирно спал после хорошей порции маминого молока, сладко причмокивая во сне, а Ева лежала рядом и любовалась на маленькое сокровище, прокручивая в голове свою жизнь.

«Что я имею в свои двадцать лет? Мужа – наркомана, который морально уничтожает. Свекровь – алкоголичку, которая постоянно лезет ко мне в пьяном угаре и таскает мужиков. Ладно хоть в комнату закрытую не ломится, сидит с другом Никиты на кухне», – эти мысли прервал звонок в дверь.

Пьяная свекровь, ругаясь на чём свет стоит, поплелась открывать дверь. Послышалось ворчание и крик:

– Денис! – Через несколько минут непонятная суматоха и снова крик свекрови: – Ева!

«Господи! От меня-то что надо?» – психанула Ева и встала с кровати.

– Ева! Иди сюда! – вопила свекровь.

Ничего не оставалось, как положить ребёнка в кроватку и выйти из комнаты.

– Сосед пришёл, сказал, что парень лежит в сугробе у подъезда, на Никитку очень похож.

Сердце подскочило, на мгновение замерло и, рухнув, начало набирать скорость ударов.

– Как в сугробе? Дышит? Может, обознались? – версии сыпались одна за другой, пока входная дверь не открылась, и Денис не втащил Ника, который был без сознания. – Твою мать! – выругалась Ева и схватилась за голову. Сейчас её интересовал только один вопрос: – Живой?!

– Ой, сыночек мой, миленький! Что случилось? – запричитала мать, пропуская их в комнату.

– У него передозировка! – сообщил Денис, нащупав еле заметный пульс.

– Чем помочь? – спросила Ева, отодвинув эмоции. Попав в экстремальные условия включился холодный рассудок и она превратилась совершенно в иного человека, лишённого всяких чувств. Казалось, ничто не может тронуть её душу и заставить паниковать.

– Тащи кипячёную воду и шприц.

Ева кинулась на кухню, оставив их вместе с кудахчущей матерью в комнате. Несмотря на ясность ума, руки тряслись, и всё валилось на пол. Кое-как она смогла набрать в шприц воды.

«Господи, помоги ему!» – она мельком взглянула на иконку в углу кухни на полочке.