Жан Мольер - Мещанин во дворянстве

Непременно. Все господа так носят.

Г-н Журден.

Господа носят головками вниз?

Портной.

Да, сударь.

Г-н Журден.

Гм! А ведь, и, правда, красиво.

Портной.

Если угодно, я могу и вверх пустить.

Г-н Журден.

Нет, нет.

Портной.

Вы только скажите.

Г-н Журден.

Говорят тебе, не надо. У тебя хорошо получилось. А сидеть-то он на мне будет ладно, как по-твоему?

Портной.

Что за вопрос! Живописец кистью так не выведет, как я подогнал к вашей фигуре. У меня есть один подмастерье: по части штанов – это просто гений, а другой по части камзола – краса и гордость нашего времени.

Г-н Журден.

Парик и перья–как, ничего?

Портной.

Все в надлежащем порядке.

Г-н Журден (приглядываясь к портному) .

Э-ге-ге, господин портной, а ведь материя-то на вас от моего камзола, того самого, что вы мне шили прошлый раз! Я ее сразу узнал.

Портной.

Мне, изволите ли видеть, так понравилась материя, что я и себе выкроил на кафтан.

Г-н Журден.

Ну и выкраивал бы, только не из моего куска.

Портной.

Не угодно ли примерить?

Г-н Журден.

Давай.

Портной.

Погодите. Это так не делается. Я привел людей, чтоб они вас облачили под музыку: такие костюмы надеваются с особыми церемониями. Эй, войдите!

Г-н Журден, портной, подмастерье, подмастерья танцующие, лакей.

Портной (подмастерьям) .

Наденьте этот костюм на господина Журдена так, как вы всегда одеваете знатных господ.

ПЕРВЫЙ балетный выход.

Четверо танцующих подмастерьев приближаются к г-ну Журдену. Двое снимают с него штаны, двое других – камзол, а затем, все время двигаясь в такт, они надевают на него новый костюм. Г-н Журден прохаживается между ними, а они смотрят, хорошо ли сидит костюм.

Подмастерье.

Ваша милость, пожалуйте сколько-нибудь подмастерьям, чтоб они выпили за ваше здоровье.

Г-н Журден.

Как ты меня назвал?

Подмастерье.

Ваша милость.

Г-н Журден.

«Ваша милость»! Вот что значит одеться по-господски! А будете ходить в мещанском платье – никто вам не скажет: «Ваша милость». (Дает деньги.) На, вот тебе за «вашу милость».

Подмастерье.

Премного довольны, ваше сиятельство.

Г-н Журден.

«Сиятельство»? Ого! «Сиятельство»! Погоди, дружок. «Сиятельство» чего-нибудь да стоит, это не простое слово – «сиятельство»! На, вот тебе от его сиятельства!

Подмастерье.

Ваше сиятельство, мы все как один выпьем за здоровье вашей светлости.

Г-н Журден.

«Вашей светлости»? О-го-го! Погоди, не уходи. Это мне-то – «ваша, светлость»! (В сторону.) Если дело дойдет до «высочества», честное слово, ему достанется весь кошелек. (Подмастерью.)

На, вот тебе за «вашу светлость».

Подмастерье.

Покорнейше благодарим, ваше сиятельство, за ваши милости.

Г-н Журден (в сторону) .

Вовремя остановился, а то бы я все ему отдал.

ВТОРОЙ балетный выход

Четверо подмастерьев танцуют, радуясь щедрости г-на Журдена.

Г-н Журден, два лакея.

Г-н Журден.

Идите за мной: я хочу пройтись по городу в новом костюме, да только смотрите не отставайте ни на шаг, чтоб все видели, что вы мои лакеи.

Лакей.

Слушаем, сударь.

Г-н Журден.

Позовите сюда Николь – мне нужно отдать ей кое-какие распоряжения. Стойте, она сама идет.

Г-н Журден, Николь, два лакея.

Г-н Журден.

Николь!

Николь.

Что угодно?

Г-н Журден.

Послушай...

Николь (хохочет) .

Хи-хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Чего ты смеешься?

Николь.

Хи-хи-хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Что с тобой, бесстыдница?

Николь.

Хи-хи-хи! На кого вы похожи! Хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Что такое?

Николь.

Ах, боже мой! Хи-хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Экая нахалка! Ты это надо мной смеешься?

Николь.

Ни-ни, сударь, даже не думала. Хи-хи-хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Посмейся-ка еще,–уж и влетит тебе от меня!

Николь.

Ничего не могу с собой поделать, сударь. Хи-хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Перестанешь ты или нет?

Николь.

Извините, сударь, но вы такой уморительный, что я не могу удержаться от смеха. Хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Нет, вы подумайте, какая наглость!

Николь.

До чего ж вы сейчас смешной! Хи-хи!

Г-н Журден.

Я тебя...

Николь.

Извините, пожалуйста. Хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Послушай, если ты сию секунду не перестанешь, клянусь, я закачу тебе такую оплеуху, какой еще никто на свете не получал.

Николь.

Коли так, сударь, можете быть спокойны: не буду больше смеяться.

Г-н Журден.

Ну, смотри! Сейчас ты мне уберешь...

Николь.

Хи-хи!

Г-н Журден.

Уберешь как следует...

Николь.

Хи-хи!

Г-н Журден.

Уберешь, говорю, как следует залу и...

Николь.

Хи-хи!

Г-н Журден.

Ты опять?

Николь (валится от хохота) .

Нет уж, сударь, лучше побейте меня, но только дайте посмеяться вдоволь, – так мне будет легче. Хи-хи-хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Ты меня доведешь!

Николь.

Смилуйтесь, сударь, дайте мне посмеяться. Хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Вот я тебя сейчас...

Николь.

Су... ударь... я лоп... лопну, если не похохочу. Хи-хи-хи!

Г-н Журден.

Видали вы такую подлянку? Вместо того чтобы выслушать мои приказания, нагло смеется мне в лицо!

Николь.

Что же вам угодно, сударь?

Г-н Журден.

Мне угодно, чтобы ты, мошенница, потрудилась навести в доме чистоту: ко мне скоро гости будут.

Николь (встает) .

Вот мне уже и не до смеху, честное слово! Ваши гости наделают всегда такого беспорядку, что при одной мысли о них на меня нападает тоска.

Г-н Журден.

Что ж, мне из-за тебя держать дверь на запоре от всех моих знакомых?

Николь.

По крайней мере от некоторых.

Г-жа Журден, г-н Журден, Николь, два лакея.

Г-жа Журден.

Ах, ах! Это еще что за новости? Что это на тебе, муженек, за наряд? Верно, вздумал посмешить людей, коли вырядился таким шутом? Хочешь, чтобы все на тебя пальцем показывали?

Г-н Журден.

Разве одни дураки да дуры станут на меня показывать пальцем.

Г-жа Журден.

Да уж и показывают: твои повадки давно всех смешат.

Г-н Журден.

Кого это «всех», позволь тебя спросить?

Г-жа Журден.

Всех благоразумных людей, всех, которые поумнее тебя. А мне так совестно глядеть, какую ты моду завел. Собственного дома не узнать. Можно подумать, что у нас каждый день праздник: с самого утра то и знай пиликают на скрипках, песни орут,– соседям и тем покою нет.

Николь.

И то правда, сударыня. Мне не под силу будет поддерживать в доме чистоту, коли вы, сударь, будете водить к себе такую пропасть народу. Грязи наносят прямо со всего города. Бедная Франсуаза вконец измучилась: любезные ваши учителя наследят, а она каждый божий день мой после них полы.