Клементина Бове - Ужель та самая Татьяна? [litres]

Евгений сухо поклонился. «Я в восторге».

Это он-то, который никогда и ни от чего не был в восторге!..

«Мне правда очень приятно», – так сказал он,

Хоть созерцание двух барышень уездных

С худющими голыми ногами,

Потягивающих вяло кока-колу

В садике летнем под жужжанье пчёл,

Под исполинским париком лаванды,

Ничуть его не впечатлило…

Красиво, мило – это правда; но

И это будет солнцем сожжено!

Уединившись в маленькой беседке,

Читает Ленский мадригал соседке

(«Люблю тебя, Ольга, люблю!»),

Евгению же светскости закон

Предписывает развлекать Татьяну.

«Что ты читаешь?» – спрашивает он.

«Принцессу Клевскую».

«Занудней не могла найти», —

Так про себя подумал, вслух сказав другое:

«Я не читал. Расскажешь?»

Евгений придаёт серьёзность взгляду.

Татьяне ж лучшего не надо:

Она, уже прочтя с десяток раз

Печаль незавершённого амура

Принцессы Клевской – герцога Немура,

Готова излагать её хоть час.

(«Да в этой книге, кажется, нет даже ничего неприличного», – ага! – Евгений начинает и сам что-то вспоминать!)

А в общем-то, совсем не скучно слушать было…

Но вот умолкла, и Евгению черёд

Развлечь её. Решил Татьяне

Он рассказать про жизнь свою,

Прикрасив и подробности придумав…

«Сбежал я из Парижа, где мой дядя

Недавно умер…»

«Ужас!» – перебила

сочувственно Татьяна. – «Не расстраивайтесь слишком,

Никто другого от него не ждал.

Ему взбивать подушки – что за радость?

И чаю вечерком ему в постель.

Лапсанг-сушонг – другого он не пьёт,

Лишь этот, с запахом копчёной лососины.

Большой начальник был он – гендиректор

Завода не простого – нефтяного,

Четырнадцать или пятнадцать скважин,

И семьями безжалостно губил

Пингвинов. Что уж говорить о стаях чаек,

О крошечных мальках и о моллюсках!

А уж тюленей, а бельков, Татьяна!

Бельков душил на берегу он лично.

Как сожалеть о том, кто посвятил

Всю жизнь уничтожению живого,

При этом он в агонии уже

(что длилась долго, неприлично долго)

Всё звал племянников, и внуков, и кузенов,

Чтоб те пришли его благодарить

За всё хорошее, что сделал он… Вот деспот!

И что хорошего мне вспомнить о мужлане,

Который подарил мне несессер

Песочный в клетку мелкую такую

На девятилетье?

Где ещё сыскать такой пример —

На девять лет мальчишке – несессер?!»

От ужаса Татьяны сердце сжалось.

Но возбужденье разгоняет кровь…

Предчувствие… а может быть, любовь?

Она хочет взглянуть Евгению прямо в глаза – но словно спотыкается о его смелый взор; нос с лёгкой горбинкой, на нём – тонкие очки в черепаховой оправе, к лицу пришпилена кривая улыбка… а какие красивые глаза (русской голубизны – думает Татьяна: голубизны дворцов, покойно спящих на ослепительных подушках снега) … как ей нравится, что у него привычка класть ногу на ногу, и ещё многое в нём нравится. И сильный треугольник плеча под рубашкой,

Бывают же красивые на свете

А ведь мальчишкам в школе столько ж лет

А плечи и руки у них – тощие и болтаются вдоль тела как палки

А руки не шире голубиного пёрышка

О как противны как тупы мальчишки эти

А у него красивые вены – словно автострады с развилками

Не то что жалкие ручонки её одноклассников

Что с них возьмёшь – они ведь ещё дети

У них руки липкие, резиновые какие-то – словно на них натянули презервативы

А у него – так изысканны и красивы,

Правильной формы, умелые,

Тонкие, мягкие, белые,

А под кожей – голубая кровь, точно корни вековых деревьев, узловатые, с опаловым отливом,

(Уж не знаю, можно ли этот миг считать счастливым, но считать началом влюблённости, думаю, вполне можно.)

И вот они с Евгением болтают,

А Ленского с Ольгой и след простыл;

Не знаю, чем ушли заниматься.

Татьяна же сама не знает, чего хочет:

Сперва подумает: пусть остаётся здесь навеки!

Потом мечтает поскорей одна остаться,

И в комнату, и, вставши у окна,

Вдруг от любви нежданной задыхаться,

Мечтая: как-то будет вместе им?..

Вот парадокс: да ведь она сейчас уж рядом с ним!..

Но лучше с ним теперь же распрощаться.

Так лучше образ милый сохраним…

А паре той пора уж возвращаться.

Ленский, лёгкий и гибкий, ведёт порозовевшую Ольгу;

Оба ослабели от любви, слащаво-спокойны они.

И тут Татьяна спрашивает у Евгения, есть ли у него аккаунт в ватсапе.

В тоске и ужасе Евгений:

Неужто закидает кучей сообщений?

Евгений привки! Кагдила? Татьяна ☺

И смайлик, смайлик, прицепившийся к хвосту!

Как ненавидит смайлики Евгений!

О недомерки чувств,

Ему их лепет пиксельный так чужд,

Что часто видит он

Один кошмарный, жуткий сон:

Вот будто наконец настал последний день творений,

И Солнце раскалённой лавой залило

Всё, что старело иль ещё росло, —

Людей, материки, пустыни, травы, —

И только смайликов поганое мурло

Осталось жить после вселенской той потравы.

И вот в потоках раскалённой лавы,

Подскакивая на стремнинах, смайлики плывут.

Осклабившись зловеще или с хохотом безумным,

Настойчиво его к себе зовут…

Но пишет номер свой в блокнот Татьяны.

Однако беспокоится он зря:

Она надоедать ему не станет.

Его аккаунт – лишь аксессуар

Для тайного интимного театра:

Того, что соткан из мечтаний о любви

И будущем. Татьяна лишь мечтает,

Но нет ещё в нём образов конкретных,

А лишь подобие каракулей наскальных…

Но вот уже в театр одной актрисы

Вошёл актер второй…

Уехали. Уж вечер.

Татьяна к ужину спустилась. Нетерпенье

Владеет ею: как прожить четыре

Часа до сна, мечты, до своего театра?

Сидит надувшись Ольга.

Неспокойно

И ей: ни на одну из эсэмэсок

Ей Ленский не ответил в этот вечер,

И даже на последнюю

Как дела, малыш?

Ни слова.

Что, если в бар зашёл и в туалете

Девчонку разбитную взял и трахнул,

И вот теперь молчит?!. А то нахально

Кого-то снял он в злачном переулке,

Иль просто шлюху в кабаке на пляс Пигаль,

Куда порядочные мальчики не ходят…

И думает она: уж лучше б было

Услышать мне, что в клочья размололо

Его составом, с рельсов вдруг сошедшим,

Или в заложники он взят был террористом…

А воспалённое воображенье ей рисует

Развратные и страстные картинки:

Что, если он с двумя захочет

Девчонками позабавляться – будет

Она второй? Нет. Будет первой!

Какую б позу предпочесть девчонке стильной…

Потом узнает Ольга: позабыл он дома свой мобильный.

Татьяна же горит от нетерпенья:

Ей хочется скорей перенести

В свой комнатный мирок ушедшее виденье…

Но сколько же часов ещё должно пройти