Александр Галич - Стихотворения и поэмы

— Как стучите, караси?
— Хорошо стучим, мерси!

…Всё плывет и всё качается,
Добрый вечер! Добрый день!
Вот какая получается,
Извините, дребедень!
«Получайник», «получайница», —
Больно много карасей!
Вот какая получается,
Извините, карусель!

…Я сижу, гитарой тренькаю —
Хохот, грохот, гогот, звон…
И сосед-стукач за стенкою
Прячет в стол магнитофон…

Я спросонья вскочил — патлат,
Я проснулся, а сон за мной,
Мне приснилось, что я — атлант,
На плечах моих шар земной!

И болит у меня спина,
То мороз по спине, то жар,
А, с устатку пьяней пьяна,
Я роняю тот самый шар!

И ударившись об Ничто,
Покатился он, как звезда,
Через Млечное решето
В бесконечное Никуда!

И так странен был этот сон,
Что ни дочери, ни жене
Не сказал я о том, что он
Этой ночью приснился мне!

Я и сам отогнал ту боль,
Будто наглухо дверь забил,
С часам к десяти ноль-ноль
Я и вовсе тот сон забыл.

Но в двенадцать ноль-ноль часов
Простучал на одной ноге
На работу майор Чистов,
Что заведует буквой «Ге»!

И открыл он мое досье,
И на чистом листе, педант,
Написал он, что мне во сне
Нынче снилось, что я атлант!..

Чтоб не бредить палачам по ночам,
Ходят в гости палачи к палачам,
И радушно, не жалея харчей,
Угощают палачи палачей.

На столе у них икра, балычок,
Не какой-нибудь — «КВ» — коньячок,
А впоследствии — чаек, пастила,
Кекс «Гвардейский» и печенье «Салют»,
И сидят заплечных дел мастера
И тихонько, но душевно поют:
«О Сталине мудром, родном и любимом…»

Был порядок, — говорят палачи,
Был достаток, — говорят палачи,
Дело сделал, — говорят палачи, —
И пожалуйста — сполна получи.

Белый хлеб икрой намазан густо,
Слезы кипяточка горячей,
Палачам бывает тоже грустно,
Пожалейте, люди, палачей!

Очень плохо палачам по ночам,
Если снятся палачи палачам,
И, как в жизни, но еще половчей,
Бьют по рылу палачи палачей.
Как когда-то, как в годах молодых —
И с оттяжкой, и ногою в поддых,
И от криков, и от слез палачей
Так и ходят этажи ходуном,
Созывают «неотложных» врачей
И с тоскою вспоминают о Нем,
«О Сталине мудром, родном и любимом…»

Мы на страже, — говорят палачи.
Но когда же? — говорят палачи.
Поскорей бы! — говорят палачи. —
Встань, Отец, и вразуми, поучи!

Дышит, дышит кислородом стража,
Крикнуть бы, но голос как ничей,
Палачам бывает тоже страшно,
Пожалейте, люди, палачей!

Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.

И сказал мой чёрт: «Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!

И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!

Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все — как один!

И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь — да!
И вместе со всеми — нет!

И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!

И что душа? — Прошлогодний снег!
А глядишь — пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!

И кому оно нужно, это "добро",
Если всем дорога — в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, в углу».

Тут черт потрогал мизинцем бровь…
И придвинул ко мне флакон.
И я спросил его: «Это кровь?»
«Чернила», — ответил он…

Аллилуйя, аллилуйя!
«Чернила», — ответил он.

Королевич, да и только,
В сумке пиво и «сучок»,
Подрулила птица-тройка,
Сел стукач на облучок.
И — айда! И трали-вали,
Все белым-бело вокруг,
В леспромхозе, на канале
Ждет меня любезный друг —

Он не цыган, не татарин и не жид!
Он надёжа мой: камаринский мужик,
Он утеха на обиду мою,
Перед ним бутыль с «рябиновою»!

Он сидит, винцо покушивает,
Не идет ли кто, послушивает,

То ли пеший, то ли конный,
То ли «Волги» воркотня,
И сидит мужик законный,
Смотрит в сумрак заоконный,
Пьет вино и ждет меня,
Ты жди, жди, жди, обожди,
не расстраивайся!

Значит, так… на Урале
В предрассветную темь,
Нас еще на вокзале
Оглушила метель,
И стояли пришельцы,
Барахлишко сгрузив,
Кулаки да лишенцы —
Самый первый призыв!

Значит, так… на Урале
Холода — не пустяк,
Города вымирали
Как один — под иссяк!

Нежно пальцы на горле
Им сводила зима,
Но деревни не мерли,
А сходили с ума!

Значит, так… на Урале
Ни к чему лекаря:
Всех не померших брали —
И в тайгу, в лагеря!

«Четвертак» на морозе,
Под охраной, во вшах!
А теперь в леспромхозе
Я и сам в сторожах.

Нету рая спасенным,
Хоть и мертвый, а стой,
Вот и шнырю по селам
За хурдою-мурдой,

Как ворье по закону —
Самозванный купец —
Где добуду икону,
Где резной поставец!

А московская наедет сволота —
Отворяю я им, сявкам, ворота —
Заезжайте, гости милые, пожаловайте…

Славно гукает машина,
Путь-дорожка в два ряда,
Вьюга снегу накрошила,
Доберемся — не беда!
Мы своротим на проселок,
Просигналим тра-та-та!
Принимай гостей веселых,
Отворяй нам ворота.

Ты, любезный мой, надёжа из надёж!
Всю вселенную проедешь — не найдешь!
Самый подлинный, расподлинный,
Не носатый, не уродливый,

А что зубы подчистую — тю-тю,
Так, верно, спьяну обломал об кутью!
Не стесняйся, было — сплыло,
Кинь под лавку сапожки,
Прямо с жару, прямо с пылу,
Ставь на стол «сучок» и пиво,
Печь лучиной разожги!
Ты жги, жги, жги, говори,
поворачивайся!..

Что ж… за этот, за бренный,
За покой на душе.
Гость с шофером по первой,
Я вторую уже,