Дмитрий Ревякин - Гнев совы

Высыхала трава в стогах,

Ожидала зимнего рта.

Провода рассказали смерть ездока

И заставили лето рыдать.

Осень в этом году

Начала листопад

Загодя.

Плакать невмоготу, -

Поминаю тебя

Ягодой.

Ты казался мне тигром.

Тигром в монашьей шкуре,

И голос хлестко гундел;

А тупые ржавые иглы,

Что ресницы тешили гулом,

Видели днями в Унде.

Мне сказали об этом волны,

Когда парус сильных колес

Умчал далеко - в Балей

Мимо пегих овсяных полей,

Мимо бывших казачьих станиц.

Оставались в дорожной пыли

Вызревать острова конопли,

Чтобы вскоре в умелых руках

Почернеть и назваться "манчжуркой".

Нас сидело по лавкам пять,

Еще двое смотрели вперед.

Между нами стояла бадья,

И безусый черпал нутро кружкой;

И только один не пил.

Так неслись мы,

И солнце светило в затылок...

По камням, по воде, по ухабам,

Где ходили одни лесовозы,

Поднимались к вершине хребта,

И ольховник лица хлестал.

Мы вжимали головы в плечи;

Далече

Тропа обернулась в ручей,

А рядом

Люди зажгли огонь

И варили в котле барана;

Нас ждали.

Задаром

Допили бадью,

Обустраивать стали стол.

Кривобокая вышла луна;

Рассекая неверный свет,

Появился отец из разведки.

Одно только слово: "Есть!"

Это значит - не зря мы здесь.

- Эй! Ай!

Наливай! -

Веселимся всю ночь!

Выпивали и грызли кости.

Торопились до слез захмелеть.

- Золотой запас Государства!

Это - мы! -

Гаркнул лихо надрыв.

Томим

Ожиданием крика: "В отрыв!"

Я прищурил смехом глаза.

Но случилось иначе:

Уложили бережно нодью

И уселись дружно вокруг.

Говорили: "Неплохо бы спеть."

Запевали и обрывали

К середине и в самом начале.

Оказалось -

В сумятице бед

Слово к слову едва ли

Так просто сложить -

Одичали.

И тогда

Решили найти виноватых:

Перемыли их вкось и вкривь,

Приготовили далее веревку.

А один горластой сноровкой

Выводил: "Тащи их сюда!

Вот на этих повесим сучьях.

Пусть теперь медведей учат -

Долго ждать мирового суда!"

А я

На паях

С плеском ручья

Пропел две частушки.

Подошел кривопалый старик,

Спросил:

- Откуда ты, ушлый?

Отвечал:

- Я искра из дыма.

Миг лечу -

Проводи меня взглядом;

И это сейчас и здесь.

А завтра

Росой замочу твои ноги,

И высушу солнцем...

Скрылась луна,

Кичиги прыгнули выше.

Разбрелись кто куда, хмельные.

Я забрался в мешок к отцу,

К подбородку поджал колени,

Досчитал до ста и уснул;

И не помню, что видел.

А утром

Полоской простыни

Затянул на затылке узел

И по мокрой траве зашагал.

Солнце грело левое ухо.

Миновал вековой курум,

Где ежи низкорослой малины,

И вокруг горелой листвянки

Наступил на россыпи бус:

На зелени мха - рубины.

Троекратно вздохнул

И лапой

Принялся курень царапать.

Когда солнце уперлось в макушку,

Тяжело возвращаться в табор.

Здесь ревниво смотрели добычу;

Я был пока первым,

Но недолго.

Час спустя

Горбовик на спине,

Улыбался отец:

- Мужики,

Я намерил шаги.

Всем известно - до ягоды падкий,

Да еще сверлит хмель виски,

В общем, этим распадком

Мимо табора проскочил

И вокруг поблудил немного.

Заварили покрепче чай,

Посмеялись, сверили стрелки

И расстались опять -

До захода.

Я раскрасил щеки брусницей,

Испугался - а вдруг приснится,

Кто восточным прищуром отпел,

Не коснется струны теперь.

Всю ночь просидел у огня,

Сон молитвой к другим прогонял:

С тобой полный порядок -

Пал полетом стрелы;

И последней наградой

Млечный Путь подстелил.

Как летел без огляда,

Не касался тропы;

Воронье было радо

Череп в брызги дробить...

Ближе к утру

Холодную руку

Храбро бросил в сторону Севера,

И прозрачные в воздухе пальцы

Ненадолго украли Ковш.

Я напился;

Остатки

Нитками никли за пояс.

Так я встретил второй день осени...

Разогрели ночной завар,

Откатали ведро за ведром.

У кого оставались силы -

Побрели добивать вчерашнее.

Я упал на колючий войлок

И очнулся за Ингодой.

Вот что думаю:

В выхлопе лет

Уже много -

Вымыть росой лицо;

А песней взгляды согреть,

Чтобы таяло око -

Хорошо!

И еще:

Умереть бессмертно -

Как Цой.

Доля

А мой язык -

Зимняя степь в трещинах снега.

Свистят и хлопают бичи чабанов,

Русла в кольчугах льда.

Рыбари ломают сучья,

Варят в котле барана,

Считают добычу,

Малиновку сладкую пьют.

Ночуют мешками в отаре,

Добром поминают удачи,

Жалеют детей и себя ненароком.

Утро приходит полого

С черных сопок в долину туманом;

Туменами Ветра, плетью Солнца.

О-й-е-о!

Покоримся началу,

Рассветом спасемся.

Все, что было - полет между двух

Гудящих смолой узлов.

Нить ночей на плечах

Висит до земли.

А волосы зажигают,

Когда ищут тропу в ладони горячей.

Позади нас -

Буйные гривы секутся дождями,

Блестят ожерелья надежд,

И тают всплески юных дарований.

Порыв

Встречайте всегда меня в сумерках

Искрами диких трав,

И запахи раззадорят.

Забьется хомус москитом,

Ветки пухом орлиным

Молочные тронут кожи.

Сольются брызгами струны

В бурливый поток,

А голос гортанный споет

Повадки волчицы,

Тревогу оленя,

О Ветре и Солнце споет...

Мокрый узел июльским раскатом:

Седой дровосек

Рядом с сосной,

Поваленной силой нездешней.

В полудень стремится просека,

Светится небо,

Виднеются смутно дали.

Плечо лесоруба держит топор,

Струйки пота синеют,

А в них отражаются сопки.

Меж ними реки целуются.

Осколки

Волосы с ветром,

Глаза на берегу реки,

Губы в поцелуе огненном

Поздней весной,

Снопы цветов и трав

В руках девичьих.

Белые листы и узоры бревен.

Печально-угрюмый голос

Зовет из сумерек лета.

Последний грибной дождь

Течет по щекам,

Напоминает гон в полдень

И молитву о Солнце.

Костер начала осени