Михаил Марголис - Путь Горыныча [Авторизованная биография Гарика Сукачева]

В общем, они отыграли. Подходят ко мне. Говорю: ребята, беру вас, но с условием – барабанщиком буду я. Они расстроились, конечно. Но что им оставалось делать? Тем более я действительно играл лучше Копейкина. А ему достались у нас функции звуковика».

Потенциально авторитарный Гарик с Палей тогда спорить не стал. Во-первых, Кузин на полтора года старше (что в тот период еще было существенно), во-вторых, на кону стояла первая репетиционная база для его команды. И Паша не только беспрепятственно влился в состав «Заката солнца вручную», но и стал соавтором некоторых песен группы. В частности, он сочинил (на слова Сукачева) музыку к заглавной композиции ее репертуара. «Пафосная была тема. «Сумеешь ли ты луч солнца зажечь? Сумеешь ли ты рассвет сотворить? Сумеешь ли ты луч солнца сберечь? И солнечный луч друзьям подарить!». И припев: «Пройдут года, и жизнь пролетит. Не трать ее впустую. Сумей иногда рассвет сотворить. Не делай закаты вручную». Здесь тоже был вопящий вокал Сукачева. Он все время вопил. А я ему постоянно советовал: «Гарик, тебе надо петь хриплым голосом». Сейчас бы сказал, – как Том Уэйтс. Но тогда я еще не знал такого музыканта. Игорь не обращал внимания на советы и все равно визжал, визжал. Никому это не нравилось. Нам многие говорили: «Все клево у вас, только чего-то певец крикливый…» И однажды мы решили с Гариком расстаться. Взяли другого вокалиста, но он тоже не понравился. Вернули Сукачева».

Забавно, что самому Игорю все эти дискуссии вокруг его вокала были до лампочки. Он «никогда не рефлексировал по этому поводу и не искал других вокалистов в свои проекты». Вопроса о том, чтобы в его группе пел не он, для Сукачева «не существовало». Да и могло ли быть иначе? Сначала на ощупь, а вскоре совершенно осознанно Гарик потащил на сцену свой личный рок-театр, ядром коего являлся не вокалист и даже не автор песен (далеко не весь ранний репертуар Гарика написан им лично), а именно фронтмен, как генератор образов и эмоций. В «Закате…» этого еще в полной мере не требовалось или не чувствовалось всеми участниками группы. Потому с подачи Кузина, тянувшегося, условно говоря, к «модному звучанию», Сукачева могли спокойно попробовать заменить на того, кто просто лучше поет. Но быстро все отыграли обратно. И в 1979 году «Закат солнца вручную» в составе: Гарик Сукачев – вокал; Павел Кузин – ударные; Павел Казин – клавишные; Геннадий Полешнин – гитара; Сергей Бритченков – бас, – записал свой первый и единственный магнитофонный альбом, начинавшийся песней «Быть самим собой», за которой следовала почти прог-роковая «Эдгар По» с протяженными инструментальными фрагментами и нуаровым текстом, а затем звучала романтичная (тут проскальзывало что-то от будущего Гарика), похожая на притчу, тема про «больших и маленьких людей, больших и маленьких дураков». Завершалось все максималистской композицией «Нас не понимают».

Какой-то народ, видимо, понимал «Закат…» и принимал Гарика в качестве солиста, ибо концерты группа давала. «Я регулярно устраивал наши выступления в подшефных заводу школах, – поясняет Кузин. – На выпускных тоже играли, и весьма успешно. Получали за вечер рублей шестьдесят. Тут же все пропивали. Вернее, почти все. Иногда на что-то копили, на гитарные усилители, например…»

Запись «закатного» альбома, заработок на школьных дискотеках, попойки с товарищами по рок-н-роллу, тусовки в студенческих общагах (хотя сам Игорь студентом не стал) – это все происходило с Сукачевым в то время, когда он должен был бы считать «сто дней до приказа», отдавать салагам свою порцию сливочного масла в солдатской столовой и ждать «дембеля». Но хитрый Гарик увернулся от такого счастья. Полезно для себя и удручающе для папы.

«Отец очень хотел, чтобы я в армии отслужил. Но я сделал все, чтобы этого не произошло. Все мои тушинские сверстники туда ушли, а я откосил. И никто мне особо в этом не содействовал. Сам знал, что нужно делать. Я понимал, если окажусь в армии – отстану от тех ребят, с которыми общаюсь. Все, кто уже в андеграунде, за два года рванут вперед, а я – не рвану. Кроме того, я видел людей, которые оттуда возвращались. В основном тех, кто жил в моем дворе. Среди них было много довольно тупых персонажей, и после армии они выглядели еще тупее. Умным никто не вернулся. Да еще все эти рассказы о дедовщине и т. п. Моему близкому в ту пору другу, абсолютно прогрессивному парню, не удалось закосить. Перед московской Олимпиадой ряд «броневых» статей сняли. С плоскостопием стали брать, с плохим зрением, с пороком сердца. У Ваньки Охлобыстина в «ДМБ» это весело описано. Помнишь, отряд «Альпийские тетерева»? Вот таких «альпийских тетеревов» призывали. И мой приятель из очень приличной семьи, интеллигентнейший, образованный, загремел в эту армию. Там его просто искалечили. Он потом почти полгода лежал в больнице. Чудом остался жив. Его «деды» били табуретками. За то, что он из Москвы, и за то, что интеллигент. Он писал мне оттуда письма. И другие друзья писали. Они у меня сохранились. Все рассказывали подобные истории. А я им в ответ описывал, что интересного в Москве, какие концерты, что читают и т. п. Сейчас любопытно перечитывать. Буквально недавно, перед пресс-конференцией по поводу презентации антологии «Бригады С», я эти письма нашел.

Так что ни в какую армию я не собирался. Еще учти мой характер. Я понимал, что там не выживу. Может, и ошибочно так считал. Но я был среди ребят, которые отчаянно косили. В нашей среде так поступали десять из десяти. И это не было связано стопроцентно с пацифизмом. Да, мы говорили, что являемся пацифистами, и, наверное, даже в это верили. Но на самом деле нами двигал прежде всего страх и нежелание подчиняться. Когда и так живешь в стране подчинения, то уж в сапогах, равняйсь-смирно – это совсем кошмар. Армия – квинтэссенция несвободы. Нам и в повседневной жизни, по сути, постоянно что-то приказывали, и приходилось вести двойную жизнь, дабы уклониться от этого прессинга. А в армии… Тебя фактически в тюрьму сажают ни за что, и с тобой сделать могут все, что угодно. Наверное, кто-то сейчас возразит: все обстояло иначе. Но все было именно так. И это было массово. А в компаниях, где говорили, кто в армии не служил – тот не мужик, я не находился. Это люди совсем не моего круга».

Для москвичей, чья юность и молодость выпали на 1970–1980-е, особым, в каком-то смысле даже волшебным событием стала летняя Олимпиада-80. Бойкотированная многими ведущими странами мира (из-за вторжения советских войск в Афганистан), перегруженная бредовой пропагандой (помню, как в нашей школе от каждого ученика требовали подписанную родителями справку, куда он уедет из Москвы на время Олимпийских игр. Оставаться в столице категорически не рекомендовалось, ибо коварные враги социализма готовят разные диверсии и подлянки. Например, вы можете найти на улицу жвачку, а в ней окажется лезвие бритвы, или увидите какой-то бесхозный мячик во дворе, а он у вас в руках взорвется и т. п. (так объясняли учителя), мобилизовавшая всю страну планетарная спортивная акция стала первым «аттракционом» недоступных для простых советских граждан атрибутов манящего западного мира.