Арсений Тарковский - Судьба моя сгорела между строк

Он напишет еще несколько стихотворений, не снижая мастерства, на самом высоком взлете поэтической мысли — «Бабочки хохочут, как безумные…», «Сколько листвы намело…», «В последний месяц осени…».

Солнечный луч, как в июне, — «лучшем месяце» поэта — пробьется сквозь тучи и осветит из будущего его прошлое. И он простится со своей земной жизнью, чтобы вместе со звуками божественной музыки вознестись от земли в небесную высь…

В восьмидесятых годах Арсений Александрович уже не будет писать стихов. Он подготовит к изданию книгу «Избранное. Стихотворения. Поэмы. Переводы. (1929–1979)» (М: «Художественная литература», 1982), к сожалению, еще подцензурную. Однако в ней наиболее полно было представлено творчество поэта. Во второй половине восьмидесятых Тарковский уже не сможет принимать участия в составлении своих книг и подготовке журнальных публикаций. Стали появляться, в основном, в периодике, те стихи, которые сам поэт никогда не публиковал.

Последние годы он вынужден будет прожить в Доме ветеранов кино, лишенный домашнего уюта, любимых книг и пластинок.

Тяжело пережил Арсений Тарковский «невозвращение» сына Андрея.

Он понимал, что жизнь заграницей, в эмиграции даже для самых талантливых людей может кончиться трагически.

В начале сентября 1983 года к Тарковскому обратился директор киностудии «Мосфильм» Н. Т. Сизов с вопросом — не хочет ли отец написать сыну письмо. В присутствии Сизова такое письмо было написано. Вот его заключительные строки:

«Мне приходит на память, что я некогда перевел поэму гениального Махтумкули под названием «Вдали от родины». Бойся стать «несчастным из несчастных» — «изгнанником», как он себя называл».

Очевидцы говорят, что Арсений Александрович писал письмо и плакал.

Смерть Андрея — 26 декабря 1986 года — явилась сильнейшим потрясением для отца, после которого он уже не смог оправиться. Он уйдет в себя, замолчит…

27 мая 1989 года Арсения Александровича Тарковского не стало.

Автор благодарит за помощь в работе над книгой Михаила Борисовича Горнунга и Дмитрия Петровича Бака.

Что входит в мое понимание поэзии. Какая необходимость заставляет нас прибегать к этому роду искусства. Почему поэзия, а не проза или драматургия наиболее привлекательна для меня. Почему жизнь и поэзия так стремятся к постоянной связи. Жизнь есть сложная категория в силу своего неизбранного изобилия. Познать ее можно только посредством выбора, избрания, гармонизации.

Поэзия есть искусство и познавательное.

Понятия поэзии: помимо внешних качеств: метр, рифма и пр.

Поэзия (искусство) оперирует частностями (в противоположность науке, опер<���ирующей> группами с большими коэффициентами), сводя группу к минимуму: пейзаж — к детали (Пастернак, Фет), сложное положение (драма) к переживанию (лирическое стихотворение), описание (проза) — к определению (сонет и его поэтика, польз<���ующиеся> принципами солипсистской и др. логики).

Поэзия (здесь только о лирич<���еском> стихотворении), таким образом, есть (речь о художественном методе) метод ограничения при подчеркивании контуров детали (наиб<���олее> харак<���терно>) в л<���ирическом> ст<���ихотворении>) и установления равновесия частей целого так, чтобы частное в целом никогда не забывалось, но и не было бы самоцелью, служа целому, тогда как целое служило бы как составная тому, что составляет выражение художником его мира.

Своеобразие художника гл<���авным> обр<���азом> [53] Минуя допрос о манере: стиль и характер метафоризации, система рифмовки и прочее. в выборе масс и распред<���елении> их в данной группе; окраска изображаемого (Блок: желтый закат в одном стихотворении, голубой — в другом, метод соотношения остается и там, и там одинаков; меняется только с изменением манеры в годах). Так — Блок всюду Блок. Он накладывает пейзаж на душевное состояние, потом идет письмо: распределение масс в одном ему свойственном «тумане»: «И военного славой заплакал рожок» (слава — плач) и т. д.