Виктор Цой - Музыка волн, музыка ветра

Мы сыграли что-то около десяти песен, которые «Аквариум» сопровождал гробовым молчанием. Нам стало не по себе — такой реакции мы еще не встречали — Дюша и Фан неотрывно смотрели на нас, тараща изо всех сил глаза, а Борис беспрерывно курил Беломор и явно думал о чем-то своем.

— Ну вот, примерно в таком роде, — сказал Витька.

— Да, вот так вот, все типа того, — сказал я.

— Ну, как вам? — спросил Борис у своих товарищей.

Дюша наконец ожил, лицо его приняло человеческое выражение, и он с облегчением произнес:

— Да что говорить, это просто здорово!

— Все это нужно писать, конечно, — поддержал Дюшу и Фан, поняв, что роль члена комиссии подошла к концу.

— Я вам говорил, — улыбнулся Борис, потом повернулся к нам и спросил: — С названием вы разобрались?

— Я думаю, — ответил Витька, — «Кино».

— «Кино», хм, хм, что-то в этом есть.

— Да, — сказал Дюша, — неплохое название — ни к чему не обязывает.

— Многоплановое, — сказал Фан.

Тут же был назначен первый день записи. Борис полистал свой деловой блокнот, помычал, потом предложил ближайший понедельник — через два дня.

— С утра вы можете? — спросил он у нас.

С утра мы не могли. Но смекнув, что такая возможность — сделать запись в студии, бесплатно, с хорошими музыкантами просто так в руки не дается, да и Борис ведь считает нас серьезными людьми — настоящими битниками, новыми романтиками, музыкантами и тратит на нас свое время, мы решили, что сможем.

— Сможем, — сказал Витька.

— Конечно, — сказал я.

Все вместе мы вышли на улицу. Было еще холодно, но мы шли без шапок, ветер вертел у нас в руках гитары в тряпочных чехлах, Борис рассказывал нам про Игги Попа и Боуи, Дюша напевал припев Витькиной песни — «Просто хочешь ты знать, где и что происходит…» — потом у метро мы простились с «Аквариумом» — у наших друзей были какие-то бесконечные дела. И я сказал Витьке:

— Поздравляю.

— И я тебя, хотя еще и рано, нужно сначала сделать запись.

— А что будем писать? Какие вещи?

Витька улыбнулся и сказал:

— Все! Потом выберем для альбома штук десять. А сейчас, сколько будет возможно, будем писать. Такой шанс нужно использовать.

— Это верно.

— Ну что, Леша, я к Марьяше съезжу, порадую ее. Давай тогда до завтра, что ли.

— Ну, до завтра. Я тоже сейчас домой — отдохну, почитаю что-нибудь.

Витька теперь часто встречался с Марьяшей. Это была очень милая барышня, боевая веселая художница, работавшая в ленинградском цирке заведующей костюмерным цехом и постоянно таскавшая нам оттуда разные забавные тряпки — жабо, кружевные рубахи, расшитые фальшивым золотом жилетки и прочие списанные части цирковых костюмов. Я тоже пер из ТЮЗа все, что подлежало списанию, и в результате у нас с Витькой уже был кое-какой гардероб, который мы берегли для предстоящих концертов. Марьяше очень нравилась группа, носившая теперь скромное название «Кино», в особенности ее руководитель — Витька. Она была умна и понимала, что музыка для него в данный момент — это главное, и не отвлекала от творчества, а наоборот — поддерживала, помогала нам чем могла и не обижалась, когда время репетиций сокращало время ее общения с Витькой.

Фотография группы КИНО, разрисованная Густавом

Следующим днем была суббота, и я заехал к Витьке утром — каждую субботу в двенадцать дня начинались собрания в рок-клубе, которые мы старались теперь не пропускать. Мы от души веселились там, встречали знакомых и ехали куда-нибудь в гости, а также узнавали о грядущих концертах. Мы прибыли в Дом народного творчества вовремя — «Кино» никогда никуда не опаздывало, и это было и остается для меня до сих пор настоящим проклятием. В Ленинграде при общении с людьми, занимающимися любой формой творчества, в большинстве случаев нет надобности приходить на запланированную с кем-то встречу вовремя. Ставлю десять против одного, что ваш приятель опоздает на время от десяти минут до… ну, часов до трех, скажем. Всех, кто НЕ опаздывает (а есть у нас и такие), я знаю лично и могу дать справку по этому поводу всем желающим. Так и в клубе — если назначено на двенадцать, смело можно приезжать к половине первого, и тогда ждать начала придется всего минут пятнадцать — двадцать. Но мы с Витькой всегда приезжали к двенадцати и болтались по полупустому Белому залу, где в торжественной обстановке проводились заседания первого в нашей стране рок-клуба.

Мы были очень довольны предложением руководства рок-клуба — концерт на большой сравнительно сцене, на более или менее приличной аппаратуре, перед большим скоплением публики — мы могли показать и свою музыку, и свои костюмы, и свою позицию по отношению к рок-революционерам, и еще что-нибудь… Вообще, концерты в рок-клубе были по-настоящему чистым искусством — никакой практической пользы они никому не приносили. Музыканты играли для собственного удовольствия, зрители в зале выпивали-закусывали, в буфете продавали сухое и коньяк, кофе и бутерброды с икрой… Клуб, короче говоря. Но монополия есть монополия, и за «левые» концерты, например, в Москве, за которые музыкантам платили деньги, чтобы те могли худо-бедно существовать и которые проводились без ведома и в глубокой тайне от рок-клуба, могли из этого самого клуба с треском вышибать. На первый взгляд, это музыкантам ничем не угрожало в материальном опять-таки плане, но это только на первый взгляд. Утратив членство в рок-клубе, музыканты из разряда «самодеятельных артистов» автоматически переводились в разряд «идеологических диверсантов», «тунеядцев», «диссидентов», «антисоветчиков» и прочая и прочая… А поскольку пятьдесят процентов подпольных концертов заканчивалось обычно (иногда еще не начавшись) всеобщей поголовной проверкой документов и выяснением личностей, то здесь музыкантам приходилось уже туговато. Члены рок-клуба еще могли что-то мямлить про залитованные тексты, показывать бумажки с синими печатями Дома народного творчества и валить всю вину (вину?!) на Облсовпроф или какой-нибудь еще культпросвет, а не члены такого удовольствия были лишены, и им приходилось выкручиваться самим, и не всегда это проходило удачно. Да.

Мы уточнили у нашего руководства подробности — день и час концерта, а также выяснили, кто еще будет играть, кроме нас. Заявлена еще была какая-то незнакомая новая группа, затем — «Группа под управлением Александра Давыдова». Их мы тоже не слышали раньше, да и не могли — группа только-только начинала, но внешний вид коллектива нам с Витькой понравился. Эти ребята тоже остались после собрания что-то выяснять, и мы их смогли рассмотреть поближе. Все они были в черных кожаных курточках или пальтишках, в черных очках, с аккуратными стрижечками и очень интеллигентными манерами — особенно низенького роста паренек, которого все называли Гриней. Сашку же Давыдова мы немного знали — слышали какие-то его предыдущие проекты, он был неплохим гитаристом, с кайфом играл блюзы в аккуратной манере Эрика Клэптона, но сейчас, судя по внешнему виду его музыкантов, он затеял что-то совсем новое.