Инна Кабыш - Мама мыла раму

— Хорошо, что ты любишь стихи… — Лена опустила глаза и добавила: — А в ноябре вторая четверть: я взяла новых детей.

Андрей стряхнул пепел.

— А в декабре у Дашки роды… — не поднимая глаз, сказала Лена.

— Старая песня, — усмехнулся Андрей и продекламировал:

Андрей сделал несколько затяжек и закончил:

— Степан говорит, что это про нас, — тихо сказала Лена.

— Твой муж, как всегда, прав… — Андрей бросил окурок за борт.

— И ты прав… — еще тише сказал Лена.

— Да ну? — хохотнул Андрей.

— Красота — это действительно не молодость… — задумчиво проговорила Лена. — Я ведь отказалась писать ту статью.

— Какую статью? — не понял Андрей.

— Ну… про отмену старости…

— А-а… — вспомнил Андрей и усмехнулся: — Почему? Ты, помнится, так горела этой идеей.

— Потому что молодость — это не долголетие, — твердо сказала Лена.

— А что?

— Не знаю… — посмотрела куда-то сквозь Андрея Лена. — Может быть, музыка…

— Юля, нам нужно поговорить, — сказал Игорь, входя в комнату.

Юля подняла глаза от книги.

— Так говорила Ахматова…

Игорь вопросительно посмотрел на жену, и Юля сделала надменное лицо и произнесла:

— Николай, нам нужно поговорить…

— И о чем они говорили? — усмехнулся Игорь.

— Точно не знаю, — пожала плечами Юля. — Но это кончилось разводом.

— Кстати, — Игорь отвернулся к окну: — Я полюбил другую.

— Что? — переспросила Юля и, как будто для того чтобы лучше расслышать, приподнялась в кресле, отчего ее книга упала на пол.

— Я полюбил другую женщину, — четко выговаривая слова, повторил Игорь.

Юля опустилась в кресло.

— Наша институтская преподавательница любила повторять: «Главное — это тщательно артикулировать фонемы и моделировать просодемы».

Игорь резко повернулся.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Она молодая? — спросила Юля.

Игорь не ответил.

— Она артистка? — догадалась Юля. — Это когда ты был на гастролях в Одессе?

Игорь посмотрел на жену в упор.

— Это Шура.

— Какая Шура? — не поняла Юля.

— Шура, — повторил Игорь. — Наша домработница.

— Домработница? — задохнулась Юля и пробормотала: — И… давно это у вас?

— С двадцать седьмого марта, — все так же четко ответил Игорь.

Юля закрыла лицо руками.

— Полгода! В нашем доме!

— Успокойся! — перебил ее Игорь. — Она живет в моей квартире.

— Как это? — опешила Юля. — Ты же ее сдаешь?

— Сдавал… — уточнил Игорь.

Юля перевела дыхание.

— А почему она до сих пор не уволилась?

— Она сказала, что уволится, когда я сделаю ей официальное предложение.

— Ты сделал? — облизнув пересохшие губы, спросила Юля.

— Вчера… — глухо ответил Игорь.

— Какой ужас! — прошептала Юля и после паузы добавила: — Теперь придется искать новую домработницу!

— Я вижу, тебе смешно? — поджал губы Игорь.

Юля не ответила.

— Смешно, что я хочу жениться на домработнице? — закричал Игорь. — А как же твоя хваленая русская литература с ее любовью к «маленькому человеку»?

— Литература? — переспросила Юля и процитировала: — «Расцеловавшись, хозяйка и домработница расстались».

— Что это? — сморщил лоб Игорь.

— «Мастер и Маргарита».

Юля помолчала.

— Я ответила?

— Ты не ответила, дашь ли мне развод!

— Легко… — пожала плечами Юля.

— Разумеется! — скривил губы Игорь и бросил: — Ведь ты сама теперь няня!

И он быстро пошел к двери, но на пороге остановился.

— Ты даже не спросишь, что было 27 марта!

— А что было 27 марта? — машинально повторила Юля.

Но Игорь не ответил и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

— Двойной эспрессо, — заказала Юля.

— А мне чай и миндальное печенье, — кивнула Женя официанту и, обращаясь к Юле, спросила: — А она откуда?

Юля закурила.

— Из Таджикистана… Таких в Москве тысячи…

— Молодая? — снова спросила Женя.

— На два года моложе меня, — выпустила дым Юля.

— Красивая? — продолжала допытываться Женя.

— На два килограмма худее меня, — стряхнула пепел Юля.

— Что такое два килограмма! — возмутилась Женя и вдруг спросила: — А кто она по профессии? Может, замаскировавшаяся артистка? Или хотя бы учительница?

— Не думаю, — Юля погасила сигарету. — Когда она протирает книги, то ставит их не только вверх ногами, но и тома не по порядку, так что Денис как-то пошутил, что она не умеет не только читать, но и считать… Впрочем, — Юля снова закурила. — Недавно она попросила у меня «Мастера и Маргариту»…

— Мои ученики читают «Мастера и Маргариту» в шестом классе! — фыркнула Женя.

— Не рано? — подняла брови Юля.

— Чем раньше, тем лучше, — жестко ответила Женя. — «Мастер и Маргарита» это не просто книжка, это пароль и отзыв… — Женя потянулась к Юлиной пачке сигарет. — Как и русская литература это не просто школьный предмет, — Женя закурила, — а, прости за пафос, наша последняя скрепа. — И добавила: — А, возвращаясь к нашим баранам, это приворот!

— Как это? — не поняла Юля.

— Очень просто! — воодушевилась Женя. — Ты полистай нынешние газеты: они же просто кишат объявлениями типа: «Приворожу мужа». — Женя отпила глоток. — А если можно приворожить своего, почему нельзя чужого?

— Наверное, можно, — неуверенно сказала Юля.

— Надо пойди к бабке! — заявила Женя.

— К бабке? — поморщилась Юля.

— Хорошо, не к бабке, — тряхнула головой Женя. — А в храм. И поставить за нее свечку!

Юля усмехнулась:

— Она же мусульманка!

— Ах, да! — с досадой сказала Женя и, подумав, предложила: — А если посоветоваться с батюшкой? На исповеди?

— А ведь у меня с Борисом, — вдруг сказала Юля, — тогда началось потому, что у Игоря был роман с артисткой, из МХАТа…

— Так ведь с артисткой! — всплеснула руками Женя.

— И крестьянки любить умеют, — напомнила Юля.

Женя откинулась на стенку диванчика.

— Я только до сих пор не понимаю, зачем ты тогда все рассказала Игорю: хотела отомстить?

— Будешь смеяться, — устало ответила Юля. — Хотела покаяться…

— Каяться надо перед специалистами, — возразила Женя. — Как написал один мой ученик: «Напрасно Катерина покаялась перед людьми, неспособными ее понять».

— Каяться перед священником легко, — заметила Юля.

— Правду говорить легко и приятно, — согласилась Женя.

— Не в этом смысле, — ответила Юля и объяснила: — Я пишу свои грехи на листке: чтобы ничего не забыть… — она сощурилась. — Так вот, пишу я, например, «прелюбодеяние», а священник, ничего не спрашивая, накрывает меня епитрахилью — и всё. — Юля вытащила сигарету. — Или в другой раз. Пишу: «Воровство» — он опять, ничего не спрашивая, накрывает. Я тогда и говорю: «А вам не важно, что я украла?» — Он говорит: «И что?» — Я объясняю, что работаю в школе, — Юля закурила, — я тогда еще работала в школе, — и покупаю себе проездной билет для школьников, а ведь это воровство: недоплачивая за проезд, я обкрадываю государство.