Татьяна Бирюза - Добрые стихи для всей семьи

А я тогда подумал и был уверен в этом:

– Огромное солнце и это яркое нарядное небо празднует моё появление на свет!

Это окно в мой новый мир казалось мне тогда таким бесконечно огромным и красивым, что я так засмотрелся в него, любуясь ярким восходом солнца, что совсем забыл плакать – ведь я только что родился!

Я помню: вокруг бегали какие-то люди в белых халатах, что-то быстро и тревожно говорили, периодически заглядывая мне в лицо и заворачивая меня в мягкие пелёнки и пушистое одеяло, а я окончательно согрелся в уютном одеяльце и всё смотрел… смотрел в это огромное окно с ярким уже жёлто-оранжевым солнцем и удивлялся, как постепенно гаснут звёзды, и любовался:

– Какой огромный, светлый и очень интересный этот новый мир, и как хорошо, что я родился!

Я постепенно стал различать звуки и голоса. Откуда-то, совсем рядом, доносился мамин тревожный голос:

– Почему не плачет?! Почему молчит?! Может, ему плохо?!.

А мне было так хорошо и так здорово, но я не мог тогда сказать это маме, а просто стал активно моргать глазами, подавая ей знаки:

– Всё в порядке, мамочка! Просто лежу, любуюсь этим миром! Я так и знал, что ты у меня очень красивая. Здравствуй, мамочка! Это Я!

Но я, наверно, слишком старался моргать маме глазами, потому что паника вокруг стала нарастать ещё больше… Появился папа, ему разрешили присутствовать, так сказала большая тётя в белом халате. Но слово «присутствовать» совсем не подходит для моего папы. Так вот, присутствуя, папа пробежал уже вокруг меня раза три, считать я не умею, но, думаю, кругов было не меньше… и, рассматривая меня внимательно со всех сторон, тоже тревожно запричитал:

– Куда он так внимательно смотрит?! Почему все новорожденные орут на весь

роддом, а он молчит и моргает активно глазами?! Надо что-то делать!..

Я хорошо знаю эти два дорогих мне голоса, я узнал маму и папу сразу. Помню эти нежные и дорогие голоса ещё тогда, когда был в животике у мамы, в моём первом уютном мире. Я очень хорошо помню, как они со мной разговаривали. Папа всегда заботился о маме и обо мне, гладил животик маме, а мне было всегда щекотно… И когда папа спрашивал:

– Как там чувствует себя наш малыш? – я всегда старался пнуть посильней его руку своей ногой, чтобы папа почувствовал и понял, что всё нормально.

Но потом всегда начиналось:

– Ой-Ой! Как малыш сильно толкается! Какой шустрый и сильный! – причитала мама.

Но папа был доволен и улыбался:

– Это малыш мне отвечает, настоящий мужчина растёт, богатырь! Но ты там поаккуратней, Николай! Маму не беспокой…

И я, счастливый, успокаивался и снова засыпал. Ведь мне надо было быстрее расти, чтобы быть сильным. И я был счастлив, потому что знал и чувствовал – меня любят и ждут в том большом и неизвестном ещё мне мире! И папа с мамой уже дали мне имя – Николай, которое я полюбил, как только услышал его первый раз. Потом мама и папа мне будут рассказывать много интересного про это сильное и красивое имя, и я узнаю подробно, почему меня так назвали.

А для папы это были всегда счастливые минуты общения со мной, я это понял сразу и всегда очень старался дать ему знак. И даже когда делали снимок (УЗИ 3D – это такая объёмная съёмка малышей в животике у мамы), я тихонечко махнул папе ручкой, не удержался, потому что папа так внимательно всматривался в экран и говорил:

– Что-то я ничего не вижу… как там наш малыш, наш Николай?

Папа был на седьмом небе от счастья, когда разглядел меня на экране и заметил, как я махнул ему «Привет!»:

– Вы видели?… Видели? Он помахал мне ручкой!

И тогда тётя в белом халате, опытный врач, тоже радостно подтвердила:

– Папе ручкой помахал, всё в порядке!

А мама – мама не удержала счастливых слёз и сквозь эти слёзы улыбалась:

– Какие же мальчишки у меня смешные!

Потом радостно всей семьёй рассматривали дома мою первую в жизни фотографию – на ней чётко виден крошечный я и моя маленькая ручка, которая машет папе. А я, довольный, спал в животике у мамы и ждал своего дня рождения. Эта первая фотография хранится у нас в семейном альбоме на самом почётном месте, и она самая любимая и дорогая для всех нас.

Вот так мы увиделись тогда с мамой и папой первый раз.

А сейчас… я родился, лежу в тёплом клетчатом одеяльце, моргаю активно маме глазами: «Всё в порядке!» и в перерывах рассматриваю этот новый мир в огромном окне. Мне это показалось целой вечностью, а на самом деле прошло всего минут 5-10. Но паника с каждой секундой нарастала всё больше, и уже притащили какойто большой аппарат с висящими трубками, а мамин голос зазвучал ещё тревожней:

– Почему не плачет, почему молчит?… Но дышит ровно и моргает очень активно глазками… и глаза такие умные! Делайте же что-нибудь…

А папа всё кружил вокруг меня, и уже, как истребитель, пошёл на десятый заход, спотыкаясь о толстую тётю в белом халате и заглядывая мне в лицо с нарастающей паникой… И вдруг я представил, что на меня сейчас наденут этот страшный космический аппарат и эти длинные трубки и закроют всё окно: и красивое небо, и восходящее над городом солнце, и гаснущие звёздочки… и так мне стало обидно и жалко себя и моих перепуганных папу и маму, что до меня вдруг дошло:

– Ура! Я родился! Надо поорать от радости и поплакать, раз просят, ради мамочки и папочки, оставить изучение этого нового мира в окне на потом…

И как заорал во всё горло, заплакал, залился слезами, прокашлялся, проикался и не только… и так мне это понравилось, что уже потом никак не могли меня успокоить – я орал из всех моих младенческих новорожденных сил, накопившихся за девять месяцев ожидания этого восхода, этих звёзд, этого яркого неба и, конечно, самого главного – встречи с моими любимыми родителями!

Первый раз во весь голос я кричал своим родным, всему роддому, всему городу, всей Земле и всей Вселенной… заливаясь слезами:

– Ура!!! Я родился!!! Здравствуй, мой новый мир!

Да, я кричал именно это… Ну, конечно, у меня получалось и звучало в эфире совсем другое: «Уа-уа!», но все поняли меня правильно и очень радовались.

Но потом я всё-таки успокоился, потому что мама взяла меня нежно на ручки, и мне стало так уютно и спокойно, что плакать было как-то неинтересно. Потом я увидел папино лицо, склонившееся надо мной практически нос в нос, и я увидел, как из папиных глаз, как и у меня, тоже текли слёзы, папа улыбался и плакал одновременно.

«Наверно, папа тоже только что родился и очень этому рад, – подумал тогда я про папу. – Как здорово, что мы теперь вместе будем смотреть в это огромное окно на наш новый мир и считать гаснувшие утром звёздочки и встречать восход солнца и рождение нового дня! Ура, мы с папой родились! Здравствуй, наш новый мир!»

Вот с такими мыслями я уткнулся в мамину грудь и потом сладко-сладко уснул.