Мукагали Макатаев - Ты Бытие мне посвяти!..

Я помню день февральский,
Сидит отец и ждет на фронт отправки.
Я помню всё –
Поля, посев, аул и школу,
Учителей и чёрствый интерната хлеб.

Я помню всё — и мою пашню, и жилище,
Не помню лишь моменты радости и слёз…
Бывало в детстве я иду,
Вцепившись за соху, вола упряжку.
А раз я был крестьянским сыном,
То в десять лет хозяйством занимался.
Отцу фронтовику я пулю передал,
В миг обменяв лепёшку на свинец.

Я помню бабушку свою.
Она была такой спокойной,
Она была немногословной.
Трубу от самовара помню я…
Стоит подуть ветрам,
Ревёт она, звук издавая свой печальный.

Я не припомню.
А был ли шустрым я ребёнком?!
А если был, то почему не слышал похвалы?!
Лишь помню,
Что победа птицей прилетела
В наши края с задержкой на неделю.
Так я и рос.
Солдата я пылающее пламя,
Я не затух и не погас,
Мне тридцать пять.
Мне люди говорят:

«На вид пригожий»,
«На речь пригожий»,
А буду дураком, не выдержат они,
Ничтожеством и тварью назовут,
Нельзя плохим мне быть,
Мне говорят: «На вид пригожий».

35 лет.
Дел незаконченных так много.
(Минувшее сном сладким кажется всегда)
И совесть у меня чиста.
Не скажут и не будут сожалеть,
Что я кому-то сделал зло.

Если моё грядущее великим будет,
Я устремлюсь к нему.
Есть у меня билет на сцену жизни.
Свое законное я место отстою!!!
35 лет.
Мой тридцать пятый солнца год,
35 лет смеялся я,
35 лет я плакал.
Кто знает,
35 вёсен,
Сколько проживу?…
35 зим, 35 лет,
Не слабый ж возраст тридцать пять…

Лежат простёршись гордо горы тут вокруг,
Джайляу ты посети и маленький аул.
Местечко «Карасаз» должно быть где-то рядом,
Его увидишь ты, сюда приехав, друг.

Увидишь лес зелёный и ложбины,
Прозрачные кипящие глубины.
Там у ложбины дом разрушенный стоит,
Войди туда на срок не очень длинный.

По-человечески свой проживая век,
Здесь тихо обитал смиренный человек.
Как ни старался он вести хозяйство,
Плоды трудов его растаяли как снег.

Он прожил жизнь, рабом себя считая,
(Носил одну лишь шапку, не меняя…)
А тут сын-первенец родился у него,
Людским согласно добрым пожеланьям.

Постелено на той из джута волокно,
(Для тоя не нашлось буквально ничего.)
Так бабушка моя из чрева жизни
И приняла меня, потомка своего.

Отец народу позже стал начальник,
(И он со старой шапкой распрощался.)
…Вот у ложбины склеп разрушенный стоит,
Отсюда жизнь моя берёт начало.

1941 год, завьюжил он,
Мороз трещит.
Аул весь снегом занесён.
Война, зияя бездной, продувает
Стихию неба, землю, слышен стон.

Восстань!
Взывать и завтра будет нагло
Война к трудолюбивым бедолагам:
Вместо лопаты взяв оружие на брань,
Она исполнит роль врага с отвагой.
Взывать война и завтра будет нагло.

На небе месяц — старая подкова,
Подует ли мороз трескучий снова?!
Здесь бабушка моя на родине своей
Вшивает амулет в карман холщёвый.

А он сидит.
Теперь всё выпито до дна,
И разум беспокоит малая мечта.
Взбодрись, отец.
Известна же тебе борьба,
Борьба необходима сильным как судьба.

Надежда где, к чему такой упадок?
Взбодрись, отец.
В дорогу тебе надо.
Пока в груди твоей есть нищая душа,
Она и без тебя отыщет благо.

Тебя я не утешу, Мама, ты постой,
С молитвой к небесам ты обратись простой.
А если наш хозяин дома не вернётся,
Отец найдётся ль нам когда-нибудь другой?!

…Просила Мама милая, молилась,
Мечта, однако, не осуществилась.
Не верю вовсе в то, что мой отец погиб,
Ведь он живым из дома удалился…

В суровой жизни обретаясь столько лет,
Не знаю точно я, любил ли или нет…
Ведь если в юности я пламенно любил бы,
Тогда не испытал бы столько горьких бед.

О подлинной любви все время я мечтаю,
(Я сберегу её, пусть даже потеряю…)
Свою я лебедь различу среди гусей,
Которая не знает вовсе расставанья.

Любимая, прошу прощенья у тебя,
Капризный нрав ты не показывай, любя.
Не страсть ты у меня ищи, а уваженья,
С недавних пор погасшим чувствую себя.

Есть ощущение у Вас?
Есть понимание у Вас?
И в человека верите ли,
Вы?
Кранам подъёмным Вы подобны:
Способны вытащить
и опустить способны Вы.
В ладонях Ваших времени теченье,
В ладонях ваших и хребтах.
Своим Вы скажете птенцам:
«И пламя мы возьмём, им полыхая».
Эпохи зольник Вы,
и Вы же хворост,
Горите Вы с себя отряхивая прах.
От сундука Вы тайного замок,
И Вы же ключ к нему.
В ожесточённых битвах и кровавых
Вы пропадали без вести порой.
В геройский путь джигитами уйдя,
Вы возвращались стариками.
Сокровища Вы те, что от отцов остались,
И с малых лет Вы были ураганом.
Рекой впадали в море Вы,
Зерном на землю сыпались Вы щедро.
Вы более сильны, чем Ваши предки,
Могучи Вы и как верблюды крепки;
Отчизна Вы своих потомков.