Гарик Сукачёв - Внезапный будильник (сборник)

Все об этих краях, куда

Мне очень надо попасть.

Знаю я, есть края,

Походи, поищи-ка попробуй.

Там такая земля, там такая трава,

А лесов, как в местах тех,

Нигде, брат, в помине и нет.

Там в озерах вода, будто божья роса,

Там искрятся алмазами звезды

И падают в горы.

Я б уехал туда, только где мне

Достать бы билет?

Я уеду туда, только где мне

Достать бы билет?

Что за жизнь, как черта

А за ней – ни черта.

А за ней ничего.

Эх, не видать никого.

Погляжу я прямо в край,

А там держись, не зевай.

Что б не взять, эх, не украсть,

Что б за так не пропасть.

По башке жизнь ключом,

Только все нипочем.

Глянул в бок, там в ночи

Только пни да сычи.

Я не пил, эх, не гулял,

Я не крал, но пропал.

Но сгорел я на раз

От ее черных глаз.

Ах, восемь бед – один ответ,

Дай-ка, друг, мне сигарет,

Дай-ка, брат, закурить,

Чтобы сдуру не дурить.

Ты играй, играй, играй, играй гармоника,

Да не шибко так, не громко, а тихонько.

Ты играй, играй, играй, играй рассказывай,

О том как побьется мое сердце.

Эх, гитара, струны звонки,

Вы пропойте той девчонке,

Как моя душа болит, эх,

Как вино не веселит.

Барышня нашла этот сверток случайно,

Под лестницей между подвалом и лифтом.

Это случилось в районе хрущевок

Между Вокзальной и Красных связистов.

Она приезжала выпить чаю

И поболтать к подруге Наташе.

Она бы его не заметила вовсе,

Но вдруг услышала какой-то странный кашель.

Это было похоже на кашель хорька

Или какого-то другого мелкого зверька.

Она спустилась под лестницу

И сначала увидела фанерный ящик

И доски в углу,

А рядом с досками какой-то сверток.

Он лежал чуть правее на цементном полу.

И в этих тряпках, надежно спеленатый,

Покоился маленький красный дракон.

И как только барышня откинула тряпки,

Он принялся скалиться и кашлять хорьком.

Это было похоже на кашель хорька

Или какого-то другого мелкого зверька.

С его острых клычков стекала бурая пена,

Он злобно смотрел и по-щенячьи скулил.

Барышня захотела стереть эту пену,

Но дракон очень больно ее укусил.

И тогда она пошла в аптеку напротив

И накупила бутылочек веселых цветов,

Чтобы можно было кормить дракона

И не бояться его острых зубов.

Так они стали жить вдвоем,

Она кормила его, а он кашлял хорьком

Или каким-то другим мелким зверьком.

Однажды барышня захотела сменить пеленки,

Что были уже совсем несвежи.

А он взлетел на маленьких

Красных крыльях под потолок

И стал над нею кружить.

А потом он стремительно, выгнув спину,

Бросился вниз, целясь в горло ее.

Она отбивалась, но уже понимала.

Что дракон сильнее, и он ее убьет.

А он целился в горло ей и кашлял хорьком

Или каким-то другим мелким зверьком.

И к ней на подмогу примчался рыцарь,

Хранитель ключа и священных рун.

Он победил дракона и сковал цепями

Из сплавов тяжелых сапфировых лун.

А когда принц умчался, дракон заплакал.

Он плакал и плакал день и ночь напролет.

И когда прокричал девятый петух.

Небеса возвестили, что дракон умрет,

И она расковала волшебные цепи

И к соседке Руфиме позвонила она,

И пока соседка на кухне звонила,

Она села на стул и тихо так умерла.

Позвонили в милицию, позвонили в бригаду,

Подошел участковый, небрит и устал.

И он увидел ребенка мужского рода

Весом 3.800, который сладко спал…

В горах и предгорьях цветут эдельвейсы.

В долине послышался крик коростели.

Мы скоро увидимся, будем мы вместе,

Дорога к тебе мою песню несет.

О, Белла, чао! О, Белла, чао.

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао, чао, чао.

Где братья уснули навек под землею,

Уже прорываются первые всходы,

Учуявшие небо и запах свободы.

Там солнце к тебе мою песню несет.

О, Белла, чао! О, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао, чао, чао.

В провинциях малых, в домах под соломой,

Где мельницы машут своими крылами,

И женщины вслед долго машут руками.

Их нежность к тебе мою песню несет.

О, Белла, чао! О, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао, чао, чао.

Пропахнув пожаром, раскатные грозы

Опять полыхают, вдали полыхают,

Но свет их нестрашен, он путь озаряет,

Который к тебе мою песню несет.

О, Белла, чао! О, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао, чао, чао.

Так спите же, братья, под черной землею,

В горах зацветайте опять, эдельвейсы!

И грозы, горите!

Ножи, режьте хлебы!

И, женщины, плачьте!

И всходы, всходите!

Где нежность и солнце, где свет и надежда

К одной лишь тебе мою песню несут.

О, Белла, чао! О, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао,

О, Белла, чао, Белла, чао, Белла, чао, чао, чао.

Когда мне стукнет 20 лет,

Я убегу из дому –

Он думал так, он так мечтал

Всего лишь год назад.

Но время быстро пронеслось,

И он увидел Тому.

И никуда, и ни зачем

Совсем не убежал.

Она работала в седьмом отделе гастронома,

Он серый чек ей протянул

И вдруг ее спросил:

«Простите, а как вас зовут?»

Она сказала: «Тома».

И тут он понял: без нее

Ему жить нету сил.

Он предлагал поехать с ним

К Курилам иль на Каспий.

И уверял, что хочет стать

Отличным моряком.

Она смотрела на него

Хитро, но не без ласки.

А серый глаз ее сиял

Недобрым огоньком.

И вот однажды ввечеру

К ее пришел он дому,

И он увидел, что она

Сегодня не одна.

В квартире Томиной сидел,

Рукою гладил Тому

Какой-то смуглый человек

И пил бокал вина.

Он не решился попросить

У Томы объяснений,

И повернулся уходить,

Она же догнала и прошептала:

«Это брат приехал из Армении».

Но понял он, что в этот раз

Она ему врала.

Он хлопнул дверью

И ушел навек, бесповоротно.

Ведь Томе он не смог простить

Измены ни за что.

И он уехал далеко,

На станцию «Капотня»,

А где в Москве живет она,

Не помнит уж никто.

Что мне делать? Я пропал.

Ритка, что ты сделала?!

Твое тело – крахмал,

Белей снега белого,

Отравило мне судьбу,

Отняло профессию.

Ритка! Я тебе не вру

Всей вот этой песнею.

Ритка Дорофеева!