Лариса Рубальская - Собрание сочинений в одном томе

Когда Женькина кровать скрипела особенно сильно, Кларка затыкала уши, чтоб не слышать.

Теперь снова перейдем в маленькую комнату, потому что об ее обитателях тоже есть что рассказать.

Нюрка жила со своим Васей вполне счастливо, не работала — Гоша и Паша часто болели, и Нюрка сидела с ними дома.

Вася работал водителем троллейбуса, зарабатывал неплохо и все деньги приносил в дом.

Вставал Вася раньше всех в квартире, умывался. Брился, тихонько напевая всегда одну и ту же песенку. Кларка даже слова запомнила:

Кларка была бы одиннадцатой и бросила бы Васю, если бы он попался ей на жизненном пути.

Перед тем как выйти из дома и отправиться в свой троллейбусный парк, Вася брал газетку, расстилал ее на полу и переворачивал туда помойное ведро. Затем он изготавливал из всего этого аккуратненький сверточек, перевязывал его веревкой и ехал на работу. Там он клал «подарок» на сиденье в своем троллейбусе, и потом в зеркало наблюдал — кто сверток возьмет, да как посмотрит, будет ли озираться — не видит ли кто его с находкой, как воровато выскочит из троллейбуса на ближайшей остановке. А потом Вася радовался, представляя, как этот «счастливчик» придет домой, сверточек развернет — а там помойка.

Нюрка вечерами мужа с работы ждала, жадно слушала его ежедневный один и тот же рассказ.

Была у Нюрки и своя тайная слабость — чернокожее население столицы. Нюрка погуливала от Васи именно с этим населением. Как-то она попросила у Кларки напрокат белую кофточку. Кларка кофточку дала, но обратно брать не стала — она представляла себе Нюркины объятья с очередным черным кавалером и обладать белой кофточкой расхотела. Нюрка была Кларке за это благодарна и доверяла ей свои тайны. Однажды она попросила Кларку найти какого-нибудь знакомого врача и узнать — если ребенок родился со светлой кожей, не может ли он потом почернеть? Кларка даже не сразу поняла — о чем это она? А Нюрка объяснила: — О чем, о чем? О том — она же встречалась с Васей и Джоником одновременно, и сама не знает, от кого родила. А может, вообще — Гошка от Васи, а Пашка от Джоника. Или наоборот — говорят, так бывает…

…Я слушала ежедневные Кларкины рассказы и не могла себе представить — как эта умненькая, ни на кого не похожая Кларка, так весело и образно рассказывавшая мне удивительные истории обступившего ее семейства, может жить в этом паноптикуме.

Как-то я спросила Кларку, почему она совсем не рассказывает о своем муже — Сергее. Кларка ничего не ответила, и однажды я все поняла сама.

В положенный час я, как всегда, ждала у лифта, а Клара не шла. Я куда-то торопилась и минут через пять двинула в сторону метро одна. День со своими заботами закружил меня, и к вечеру я поймала себя на мысли, что мне чего-то не хватает. Вернее, кого-то — Кларки.

Утром я снова ждала ее у лифта, но Кларка снова не появилась. На третий день я, вернувшись домой, позвонила в дверь квартиры Жарковых.

Дверь открыла тетя Люба, но пройти не пригласила и сказала, что Клары нет дома. И в этот самый момент за ее спиной я увидела какое-то странное существо. Я не сразу поняла, что это Кларка, потому что лицо существа закрывала карнавальная полумаска. Кларка в этой полумаске присела на корточки, а потом вынырнула из-под шлагбаума тети Любиной руки и оказалась рядом со мной. Из-под полумаски текли горючие слезы.

Мы с Кларкой сидели у меня на кухне. Я макала тряпочку в свинцовую примочку и прикладывала ее Кларке под глаза — там были огромные синяки и кровоподтеки. Постепенно Кларка плакать перестала, успокоилась и рассказала мне, что Сергей как выпил у них на свадьбе, и на другой день выпил, и так пьет каждый день все четыре года. И на телефонной станции давно не работает, и вообще нигде не работает. А Кларку он стал бить недавно, но очень сильно. Напьется и бьет. В последний раз так избил, что Кларка ни на работу, ни в институт пойти не смогла.

Кларка хотела уйти к родителям, но боится с синяками показываться. Они об ее жизни ничего не знали — дочка заходила к ним всегда счастливая и довольная, и предположить, что кто-то поднимает на нее руку, ни мать, ни отец не могли.

И потом — как уйти? Ведь она, несмотря ни на что, Сережку своего очень любит и жить без него не сможет.

А потом Кларка засобиралась домой — Сережа ждет, и взяла с меня слово, что я никому ничего не расскажу, а то, не дай бог, до родителей дойдет.

И больше я Кларку никогда не видела.

Прошло сколько-то времени, и однажды, встретив в лифте тетю Любу, я спросила, почему Клару давно не видно? И узнала, что за Кларкой мать с отцом приехали — вернее, не за ней, а к ней, посмотреть, как дочка живет. И увидели синяки и кровоподтеки, и всю ее жизнь поняли, и портреты поэтов и писателей со стенки сняли, а дочку домой увезли.

А еще тетя Люба сказала, что Сергей с Надеждой второго ребеночка ждут.

Тихиус!

Девчонки из библиотеки не могли уйти домой, хоть рабочий день уже закончился. Все ждали Томку, которая работала в читальном зале. А она все не возвращалась. Казалось бы — чего ждать? Куда она денется! Идите домой. Да, хорошо сказать — идите. А как идти, когда на улице зима, градусов 20 мороза, а Томка у девчонок вещички напрокат взяла — у кого что. У Галки шапку, у Светланы сапоги, у Веры Петровны пальто с песцом, у меня Томка взяла только перчатки — но я не уходила из солидарности. И почему умных, добрых, начитанных девчонок, работающих в библиотеке, называют серыми мышками?! Несправедливо это! Я знаю это очень хорошо!

Ирина была вообще без платья, сидела в синем халате нашей уборщицы Степановны. А как она домой без платья придет — три месяца, как замуж вышла, что мужу скажет?

Мы согрели кипятильником чайку, достали из сумочек у кого что было сладенького и стали обсуждать Томку и всю сложившуюся ситуацию.

Полное имя Томки было такое — Тамара Автандиловна Попова. Фамилия — проще некуда. Поповых в России даже больше некуда. А имя ей дала мать в честь грузинской царицы Тамары. Потому что по отцу Томка была грузинкой. Вернее, не по отцу, а по горнолыжному инструктору Автандилу, который 22 года назад инструктировал Томкину мать, как кататься на этих самых горных лыжах. Правда, дело было в июле, и мамаше применить знания на практике так и не пришлось, но польза от занятий все-таки осталась, вернее, проявилась через 9 месяцев в виде белобрысой, носатой, черноглазой Томки, названной как царица. Маманя ни о чем не жалела, кроме того, что даже фотографии Автандила у нее не осталось. Только дочка, да и все.

Обычно, когда появляются дети у разномастных родителей, то побеждают гены темной масти. У Томки победили глаза и нос инструктора и белобрысые мамины кудряшки.