Стихи

И люди дрожали рыдательно, чистили снова улицы,
опять заводили потомство, отстраивали города.
И снова жили мечтательно. Правда очень сутулисто.
Ведь рыбы имели свойство на пикник возвращаться всегда.

Снова Русь о спасении молит,
плачет взрыдно дождём окоём,
и, как встарь, у Непрядвы на поле
мы стеною могучей встаём.

Мы – крестьяне, и пусть не солдаты,
но десницы и шуйцы сильны:
не дадут погулять супостату
величавых просторов сыны.

Пусть мечом мы совсем не владеем,
но посредством лопатов и вил,
отразим либерастов и геев
от священных отцовских могил.

Сколько можно сдавать свои дали
тем, кто лживые песни трубят?
Каждый раз, как себя забывали,
мы теряли частицу себя.

И забвенье Отчизны историй
приводило, что и не в бою
отдавали своих территорий,
убивали мы душу свою.

Враг иудится в офисных креслах,
дразнит быдлом Великий Народ,
только сам он без нас, если честно
быстро, с голоду пухня, помрёт.

Сами мы нашу землю излечим
от морок заграничного зла.
Так давайте душить эту нечисть,
чтобы Родина стала светла,

Чтоб опять для народов планеты
русский стал воплощением Сил,
чтоб великою нашей победой
веру в светлую жизнь воскресил.

Пусть летит моё вещее слово
в страны, области, в город и дом.

Мы на поле стоим Куликовом
в каждом мозге и сердце своём!

Если клин вышибать не клином,
А другим инструментом разным,
Надорвать можно будет спину,
И горбом обрасти безобразным.

Если рыбу ловить не червями,
А глушить, как злодей, динамитом,
То законность случится с вами -
И в тюрьму отвезут к бандитам.

Если пальцем чинить розетку,
Не одев перчаток резину,
То от тока сожгутся клетки,
Как сгорают пары бензина.

Надо делать всё так, как надо.
А не так, как когда неумеха.
И достойною будет награда
И никто не зайдется от смеха.

Потому призываю, братцы, -
Не лезайте туда, где профаны.
И начнет наша жизнь удаваться,
И на теле не вырастут раны.

Я огорчен до горя приговором.
На ихних лиц срамливый виден смех.
Такие сроки дать бы можно вору,
а не уродкам, плюнувшим на всех.

Позорный суд. Поганкам дал он мало,
которые глумили долго нас,
из мерзости построив пьедестала,
и ртом своим похабно насмеясь.

По гире привязал бы им к ноге я,
отдал бы на конюшню розгой драть –
за то, что эти нелюди и геи
Россию обрекают вымирать.

Но верю я в народный суд грядущий,
который пустит гадин всех на дно –
курящих, наркоманящих и пьющих,
сувающих цыплят себе в гузно.

И верю, что средь русского народа
исчезнет либералистая гнусь,
вернётся в полной мере к нам Свобода,
воспрянет возродившаяся Русь.

Я прекрасно всему научаюсь,
Не стесняясь всё время дерзать.
Лишь одно завсегда огорчает-
Не могу научиться летать.

Я пытался размыслить, как птица,
Я стремился попасть в облака,
Голова начинала кружится,
И крылом обрастала рука.

И я сразу на крыше, прям с краю.
Совершаю последний шажок.
И на грешную землю слетаю,
А хотелось бы в небо, где Бог.

Шишки, ссадины, боль переломов,
Слезы злости и вера в успех,
Мне помогут в попратьи законов
Притяженья. И ринусь я вверх.

Поднимусь над землёю я серой,
Притяженье сгибая в дугу.
Потому что живет во мне вера
Ну а с ней научиться смогу.

Когда в небо гляжу, где искристо, волшебно и странно
звёзды тихо мерцают, то сразу земное — фигня.
Я хотел бы слетать до созвездия альдебарана,
где в лужайке гуляются множество альдеягнят.

И на этой лужайке, устало прилягя на отсып,
я забыть про любые невзгоды во сне там смогу.
Будут тихо щипать звёздный свет надо мной альдеовцы
и касаться руки нежным бархатом ласковых губ.

А проспясь, разбужусь и по яркой молочной дороге
повлекусь я брождать между звёздных невиданных стран,
на прощанье приблизится вежливо сам златорогий
ни к кому до меня не прирученный альдебаран.

После к дому вернусь, только буду я грустью объятый,
видя каменных лиц, слыша злобы и толков кривых,
вспоминать, как доверчиво прыгают альдеягнята
среди тихо мерцающей звёздно-зелёной травы.

Кому-то – лишь сюжет. Десяток слов.
А мне дыханье гирею сдавило.
Представил русских юных близнецов,
копающих самим себе могилу.

Начальству поперечить не посмев,
копают. Каждый коп – назад три века,
а над могилой злобный слышен смех
из европейских недочеловеков.

Как братьям эту подлость пережить,
чтоб веры в человечность не лишиться,
коль выпало им срочную служить
в стране официального фашизма?

Доколе будет мучить эта гнусь,
и унижать страну по-новой нашу?
Забывши, что не кто иной, как Русь
стащила их с насиженной параши.

Отныне, русский, сам себе не лги:
уж коль хотят беду себе накликать,
мы будем им задалбливать мозги
понятиями, КТО из нас великий.

В дерьмо поглубже носом намакав,
отпустим обтекать среди Америк
ублюдков, новый пишущих Mein Kampf,
и их слезам вовек уж не поверим.

За нами – наши деды и отцы,
а кто за тварью той, что нас хоронит?!
Немножко потерпите, близнецы –
и ваш фашизм навек мы тоже сломим.

Радуюсь по-детски чудесами:
вопреки укорам и молве
Президент России с журавлями
плавал по воздушной синеве.