Цветы в альбом

С шеечки срывать

Свастики кровавые

На сраке рисовать

2

Говорили мне отцы

Облой воблы ребрецы

Пиво грязная вода

Пейте водку господа

Символ полевых трудов

Наших мертвых мужиков

* * *

Путин повесится —

Кто перекрестится?

Путин повесился —

Возникла лествица

Течет мыло и говно

Россия продана давно

Течет говно и мыло

Россия победила!

Западно-Восточный Диван

1

Черная Россия, белая луна —

Алла!

Белая Россия, черная луна —

Бисмилла!

2

Плоская равнина, ровная стена

Красная на карте советская страна

Где на карте был СССР

Там отжимается огромный негр

Арбатско-Покровская и Филевская линии

Сладко вдыхает и сильно свистит

Быстро влетает в черный Аид

Пария в сонме темном и злом

Теней, влетающих в разлом

Станция Киевская, всем выходить

Будто бы черный гандон теребить

И под толпы электрический лай

Тень, ты меня вспоминай

* * *

Все, что я говорю — давно

Похищено у смерти

Ногами, сунутыми под сукно

Русской Православной Церкви

Руками, ловящими немое кино

Во внутреннем небе московского метро

Где ангел, пересекающий мой ум

Превращается в точку, свиреп и угрюм

Медвежий жених

Медведи, начиная пир

Гремят на тыще лир

Из сотни лир соткался князь

И красный сел на стол смеясь

Из тыщи лир соткался царь

И лег на свой алтарь

О благоденствии лесов

Благоустроении дубров

Ревет жених во всей красе

И хочет быть как все

* * *

Раздается гром литавр

Лавр говорит — Алексий

Алексий — Лавр

И только сироты той войны

Горят огнями внутри страны

Стоят во тьме седых лесов

Кадеты русских корпусов

И маньяк, забредший на свет в лесу

Увидит слезы в пустом носу

Какую-то книжку, чистый платок

И эмалевый образок

* * *

Я отрежу себе и руки и ноги

Чтобы у меня были фантомные боли

* * *

1

На страшной высоте чудовищного неба

Святая на кресте и в оболочке хлеба

Есть русская страна, имела в ней зиять

Печаль, рожденная от свойства слов сиять

Она сердечко тронет осторожно

И больше ничего на свете невозможно

2

Прекрасная страна ждет своего христа

И реки и леса, и разные места

Переливаются пустыми голосами

Как лес, наполненный святыми чудесами

Присущими стране почти святых чудес

Которой символ есть топор и дикий лес

* * *

Ты боли, боли земля

И могилки, и поля

Плачет-плачет под снежком:

«Не могу больше терпеть»

Зима к земле идёт пешком

Чтобы слёзы утереть

Сколько снегу навалить

Надо, чтобы боль убить?

* * *

Шилом проткнусь из Московских дворов

Мылом сварюсь из жидовских жиров

Горький дым из помойных мест

Перл неволи моей, и странный крест

Рождество

1

Мы видим сумасшедший дом

Белый от внешней луны

И внутренней человеческой белизны

Где сердце живёт своим трудом

Между духом и плотью, своим гнездом

И видит сны

Что кровь идёт своим путём

Из открытой мечом спины

2

Встань, источись на землю кровью

И ходи

Созданный любовью

Перед лицем любви

Тебе указано, что надо

Идти, а не куды

Иди, пока ночная прохлада

Рисует след звезды

Эпитафия

Я громко говорю: алмазная Maman

Есть нравственный закон на ясном Firmament

И кто сей фирмаман назвали небесами

Устали торговать китайскими трусами

И даже умерли, а в мире смерти нет

И лишь имеется небес неясный свет

Денису Новикову

Ты, умирая в пророческом сне

Даже сквозь гадский прищур

Жил бы и и жил бы в Советской стране

Это уже чересчур

Видел бы адское небо над ней

Эту коцитную слизь

Стал бы любить и считал бы своей

В месте, где мы родились

Северный вокзал

Ещё с вокзала вырезали почки

Заполнив сферами места известных сфер

Паскаль, увидишь через детские очёчки

Пятиугольники, ебаный вилль люмьер

На небе утра золотого

В случайной брассери со мной

Кричи: давай яйца крутого

И хлеба с ветчиной

Поев, реви, что нам не надо

Пятиугольных сочленений

И кофе пей, чтоб гадкая прохлада

Не раздражала русский гений

* * *

И смерть себе идёт

Её клиент в крови

То рыбкой проплывёт

То птичкой по любви

Кто рыбкой пропищит

Кто птичкой протрещит —

Наставит свой монокль:

Какой любезный вид!

Tweeds

Одно лишь только место есть

Где твид выделывается из органических овец

Вручную бабы шерсть стригут и красят и прядут

И отсылают в Эдинбург

И как уж повелось меж небом и землёй

Селёдочная кость даёт прообраз твой

Узор пиджачный, вечный, огневой

Где пиджаки и килты шьются

Как старое вино, обретая серийный номер

И над континентальными дешёвками смеются:

Таскай, французский идиот

Если изделие не Harris —

То этим и не твид, носи, пока не помер

И дьявол не имел твой жалкий рот

* * *

Продажные Предметы

Объект Жетон

Карамзину полезли в щели

Très mauvais ton!

У нас, отец, двойные двери

Медведи из стекла

Живая нива серебрится

Лишь ждя серпа

* * *

Сумасшедший ревёт, тетрадь берёт

Пишет опять в белую тетрадь:

«Сегодня снова белый снег идёт на мир

Пятиэтажки, толстые тётеньки, о мой кефир!

Бирнамский лес, прости господи, заговорил»

Такое иерархиям отправлено письмецо —

Власти, Господства и Силы отворачивают лицо

Чья-та рука с перстнем заложила три градуса на руле

И наш герой заплясал в петле

Сильно заходил, заскрипел крюком

И на полумёртвого сверху рухнул дом

* * *

Мы все окажемся невинные младенцы

В таком же рае золотом

И голова моя, отрезанная в детстве

Уже не запоёт дурацким петухом

Без рук, без ног

И без змеевика

Нарезаные впрок

Составим кадр полка

Нам шеф Единый Бог

И сердце род значка

* * *

Сделанные из мертвой женской человечины

Для насмешки над русским горем

Такие в сорок втором году подо Ржевом

Остановили жидовские орды

* * *

Осень режет русские деньги

Ниспадают красные и синие

На живых и мёртвых людей

Ей, такой золотой, голубой

Все равно — на земле, под землёй. . .

Мы за это трагически любим

Сей сезон, и имеющий власть

Никому её не отдаст

* * *

Введенский в Харькове ебал:

Ментов

Хохлов

Ослов

Козлов

Введенский умер и воскрес

Чтоб стать введением всего

Во всё

* * *

Бабы из рек

Девы из клюкв

Дети из крошечных сцепленных букв

Как вас разъять

Чтоб прочитать

И при этом ещё не обидеть?

И в какой виньетке плеромы

На изнанке какой мембраны

И в каком, извините, виде